Никогда нельзя говорить о другом человеке:

– Да ну его! Он уже ни на что не годится!

Никогда! Ты не знаешь, может, он в последний момент изменится. Да и что говорить о бедном дедушке, когда разбойник первым вошел в рай! Он опередил и апостолов, всех. Вошел даже раньше Пресвятой Богородицы. Разбойник, убийца, злой и окаянный человек – таким он был. Он не был каким-нибудь преуспевающим человеком, он не был похожим на современных разбойников, которые после грабежей идут давать интервью по телевидению. Он был настоящим и действительным разбойником: убивал, насиловал, крал, обижал – все делал. Но в последние минуты своей жизни на кресте он сказал одно только: Помяни меня, Господи! – и отправился прямиком в Царство Божие.

Первым, кто попал в рай, был разбойник. И первым, кто попал в ад, был апостол Христов. И то, как это все происходило, – для нас великий урок. Поэтому человеку никогда нельзя ни отчаиваться, ни ставить крест на другом. Поэтому мы не имеем права говорить:

– Знаешь, сын мой, такой, какой ты есть, ты никуда не годишься! Ты пропащий человек!

Ни о другом, ни о себе нельзя говорить так: «Ты каждый день совершаешь столько грехов, тебе нет спасения, нет никакой надежды на то, что ты спасешься!» Это грех, это отчаяние, это трагическая ошибка, это самый большой грех, который только может совершить человек.

И как говорится в молитвах ко Святому Причастию, мы не отчаиваемся в своем спасении. Почему? Не потому, что я нечто, не потому, что я когда-нибудь сделаю что-нибудь и спасусь. Нет! А ради Божия милосердия и Его все превосходящей любви: ведь я же, Боже мой, действительно не могу ничего сделать, но Ты – Бог, Ты – Жизнодавец и можешь воскресить меня и спасти. Ты можешь меня спасти! И поэтому я надеюсь не на себя, не на свои дела, а на Божию любовь, милосердие, милость. Вот это важно.

И знаете, уже одно то, что человек надеется, призывает имя Господне, вздыхает и говорит: «Боже мой, спаси меня!» – уже одно это очень существенно. И он не погибнет. Он погибнет только если скажет: «Все кончено! Для меня все погибло! Я не смогу спастись!» Но, опять же, этого нельзя сказать до самого последнего мгновения своей жизни.

Поэтому Церковь не допускает того, чтобы у человека отнимали даже одну секунду жизни. Пусть кто-то и говорит: «Да это же аппараты поддерживают в нем жизнь, он же весь в трубках, уже наступила клиническая смерть, его мозг уже умер, так что полная смерть наступит через пять минут». Конечно, за эти пять минут ты можешь забрать у него кучу органов и дать жизнь другому – но только после того, как он умрет!

Это деликатная тема. Он через пять минут умрет! Да, но эти пять минут могут означать спасение этого человека. А ты кто такой, чтобы отнимать у него эти пять минут? Пять секунд. Одну секунду… Есть ли у тебя право на это? На эту последнюю секунду? Человек может обратиться к Богу по-своему. Мы ведь не знаем, как человек чувствует себя и как все у него функционирует в это время: мозг может не действовать, а сердце, существо, душа?

Митрополит Лимассольский Афанасий

Сегодня мы слышали Евангелие от Луки о первом из рода человеческого в раю — о разбойнике благоразумном. Мы не можем постигнуть милосердия Божия, которое последнего делает первым. На северных дверях Никольского придела нашего храма изображен этот святой. И кто-то из прихожан, вскоре после того как появилось это изображение, не разобрав надпись, спросил: «Это Христос?» — показывая на разбойника благоразумного.

Действительно невозможно, кажется, отличить. Человек, похожий на Христа, с крестом. И он облечен той святостью, которая у Христа, потому что Христос пришел, чтобы дать нам все, что у Него есть, взяв на Себя то, что есть у нас. То, что есть у разбойника. Трудно постигнуть человеческому сознанию, как может быть причислен к лику святых проживший такую жизнь. Но он первым входит в рай, Сам Христос канонизирует его, открывая ему доступ во Святое святых.

На некоторых иконах мы видим вместе с воскресшим Христом только одного этого праведника в раю, где обителей много, как говорит Господь, но они еще не заняты никем. Сонм ветхозаветных пророков, праведников во главе с Предтечей устремляется к вратам рая, в то время как разбойник благоразумный уже в раю, самый первый, впереди всех, сияет ослепительной белизной брачных небесных одежд.

Мы должны снова увидеть то, что произошло на Голгофе. Как распяли Христа вместе с двумя разбойниками. Почему они это сделали? Чтобы презрение и ненависть, которые люди естественно имеют к извергам рода человеческого, распространялись и на нашего Господа. Люди обычно судят обо всех, находящихся в одной компании, вместе. Им не свойственно отличать одного от другого. Глядя на распятых, они могли заключить, что и Он злодей, потому что наказание одно. И более того, он худший из злодеев, потому что распят посреди них.

Мы слышим во всех Евангелиях, кроме Евангелия от Луки, о том, что разбойники, распятые с Ним, поносили Его. Как если бы они были святыми по сравнению с Ним. «Если Ты Христос, спаси Себя и нас». Очевидно, что из всех людей у этого разбойника, который не переставал поносить Господа, было меньше всех оснований делать это. А другой, такой же, как он, разбойник, постепенно стал многое понимать.

Господь был распят посреди разбойников, чтобы удовлетворить правде Божией за зло, соделанное Ему грехом, покоряясь предельному поруганию, какое только может быть совершено по отношению к Нему со стороны худших из людей. Так Он стал грехом и клятвой за всех нас. И тьма от шестого часа до часа девятого показывает мрак, который покрывал душу Господа. Бог повелевает солнцу Своему светить на праведных и нечестивых, но даже свет солнца был отнят от Господа, когда Он сделался грехом за нас. Иудеи часто требовали знамения с небес. И теперь оно было дано им, но такое знамение, которое являло их абсолютную слепоту.

Древо Крестное, насажденное на Голгофе, становится Древом Жизни посреди рая. «Отче, прости им», — первые слова, которые Христос произносит на Кресте. И разбойник благоразумный — первый свидетель, первый в роде человеческом, облагодатствованный силой этой молитвы. Свет, который через несколько мгновений коснется его сердца, явится знамением прощения Отца Небесного, обещанный всякому, кто обратит свой взор ко Христу. Как сказал Бог Моисею: всякий, кто воззрит на него, спасется.

Разбойник благоразумный не только первый, кто свидетельствует об исполнении древнего пророчества. Его глазами Церковь научается по-новому видеть само распятие. Слово крестное, о котором будут проповедовать апостолы, исходит впервые из его уст. Глядя на Христа, непостижимого в Своей кротости и долготерпении, но столь же реально близкого к нему, как всякого человека, он начинает забывать о своем собственном страдании. Он не знает, как это происходит, но присутствие Того, Кто страдает и умирает рядом с ним, так же, как он, и вместе с ним, все меняет. Из его уст исторгается слово, которое мы все знаем, и которое из всех молитв, какие знает Церковь, составленных величайшими ее святыми, являются самыми краткими и самыми совершенными молитвенными словами: «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем». Многие кресты и памятники на могилах верующих людей запечатлены ими.

Каждое слово в этой молитве драгоценно. Прежде всего, это слово «Господи», главное во всякой христианской молитве, ибо нет другого имени под небесами, которым бы нам надлежало спастись, как говорит апостол Петр, после того как совершается чудо Пятидесятницы. И никто не может, говорит апостол Павел, назвать Христа Господом, только Духом Святым.

Среди всех оскорблений хулителей Господа, среди беснующейся толпы, вождей Израиля, которые манипулируют этой толпой, среди всех этих «Спасись Сам! Других спасал, Себя ли не может спасти!» — только у разбойника благоразумного есть вера в Того, Кто может его спасти. Его вера вся заключена в одном слове: «Господи». Он говорит: «Помяни мя». Он ни о чем не просит, только о милости памяти Божией: сохрани меня в памяти Твоей.

Эти слова «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем» заставляют нас со страхом и трепетом размышлять о тайне человеческого спасения. Кто дал этому человеку знание, что распятый Господь — рядом с ним? Отвергнутый и осмеянный всеми, снова придет на землю, но уже в небесной славе. Когда придет и как придет? Тот, Кто сейчас умирает, как он, как всякий человек, снова будет живым. Не просто живым, но явится как Царь всех живых.

Не это ли было причиной глумления распинающих Его? И они запечатлевали это презрение, которое Пилат повелел надписать над Крестом. Слова эти были перед глазами разбойника: «Сей есть Царь Иудейский». И воины, одевшие Христа в багряницу, издевались над Ним: «Радуйся, Царь Иудейский». Они возложили Ему на голову терновый венец. Но разбойник благоразумный не сомневался в этом Царстве. И он узнает это Царство, и он возвещает это Царство для всех.

Удивительное, неслыханное дело, скажет кто-нибудь, — Крест перед твоими глазами, а ты говоришь о Царстве. Что видишь ты, что напоминало бы Царство, достоинство? Распятый человек, умирающий от истязаний, окруженный улюлюканиями и заплеваниями, раздираемый бичами. Разве это знаки, через которые можно узнать Царя? Но разбойник благоразумный не останавливается перед внешней видимостью. Он видит глазами веры.

И вера этого человека, необъяснимое противоречие всей внешней очевидности — свидетельство и доказательство славы Христа распятого, Который силой Своей преобразует погибающую душу. Праведный жив будет верой, говорит апостол Павел. Но нечестивого, добавляет блаженный Августин, оправдывает Христос. И Он оправдывает его, когда тот и сердцем верует, и устами исповедует свою веру. Так разбойник благоразумный веровал сердцем, и устами исповедовал свою веру.

Часто говорят, что существование зла в мире очень многим мешает веровать. И правда, один из разбойников хулил Бога, находясь рядом с Ним. Но нельзя забывать, что разбойник благоразумный именно в это время обрел веру. Он является здесь нашим учителем, показывая, что вера по преимуществу есть дар Божий. Ответ на смирение человеческого сердца, которое даром Божиим совершенно изменяется. И такое изменение человеческого сердца — большее чудо, чем творение неба и земли. Святые отцы сравнивают знамения, которые сопровождали смерть Христа, — землетрясение, затмение солнца, рассевшиеся камни и многие усопшие, восставшие из гробов, — с тем чудом, которое было явлено с сердцем разбойника благоразумного. Он был тверже камня в исповедании этой веры, потому что через него действовала благодать. Перед нами исповедание веры человека, которому впервые открывается вера во Христа, но также исповедание покаяния человека, который признает свой грех. «Мы достойное по делам нашим приемлем», — говорит он своему товарищу по несчастью. Он ждет всего от Христа, и в то же время приносит глубокое покаяние.

Он упрекает другого разбойника, который поносит Христа. Он обращается ко всем людям без исключения, которые в скорбях своих оказываются неспособными исповедовать веру во Христа Бога. Мы тоже на кресте. Оскорбления, которые ты бросаешь Господу, поражают прежде всего тебя самого. Всякий, кто обвиняет другого в грехах, в которых обличает его совесть, осуждается первым. И всякий, кто обвиняет другого в несчастье, в котором он сам виновен, первым должен быть наказан теми казнями, на которые он осуждает другого.

Разбойник благоразумный признает свой грех. Он ждет от Христа, распятого на Кресте, невозможного. И находит точные слова: «Помяни меня, твоего спутника по страданию. Не забудь меня, когда придешь в Твоем Царстве». Где, когда это Царство наступит, через какие века — не имеет значения. Он надеется на спасение в далеком будущем. И вот он слышит в ответ: «Днесь, сегодня, ты будешь со Мной в раю».

Господь говорит: «Аминь, глаголю тебе, днесь со Мной будешь в раю». «Аминь», которое Спаситель употребляет в самые торжественные моменты, когда Он провозглашает самые существенные истины нашей жизни, в которых присутствует Его благодать сугубым образом. И Откровение говорит нам именно такими словами: «Так говорит Аминь, Свидетель верный и истинный». От имени Самого Господа взывает к нам Апокалипсис.

«Днесь, сегодня, — говорит Христос, — ты будешь со Мной в раю». Мне не нужно хранить это в памяти, это будет сейчас. Мне не нужно будет тебя где-то искать, Я беру тебя с Собой, мы идем вместе. Что значит это «со Мной»? Святой Иоанн Златоуст говорит: великая честь войти в рай. Но есть еще большая честь — войти в него с Господом. Это «со Мной» означает разделенную вместе жизнь со Христом, участие в одной и той же судьбе до конца. Мы знаем, что так призывает Господь Своих апостолов, чтобы они всегда были с Ним, как Он говорит. Так на Тайной Вечери накануне Своих Страданий Он говорит: «Желанием восхотел Я есть с вами Пасху прежде Моего страдания».

Это «со Мной» входит в Первосвященническую молитву Господа: «Отче, тех, которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мной». К этому шло человечество. Моисею, когда мужество оставляло его, и он стал искать возможность уклониться от посланничества Божия, Господь сказал: «Я буду с тобой». «С Тобой мне не нужно ничего на земле», — говорит Псалмопевец, видя соблазны мира и процветание нечестивых. И Сам Христос именуется Еммануил, «еже есть сказаемо: с нами Бог», как пророчествует Исаия и как возвестил об этом Ангел праведному Иосифу.

То, что сделали некогда три отрока в печи вавилонской, когда отказались поклониться золотому истукану, которого поставил Навуходоносор на поле Деире и которому кланялись все народы, племена и языки, — совершил разбойник благоразумный. Он уверовал в Господа страждущего, исповедовал Его как своего Господа, подобно этим юношам. И прежде чем апостол Павел сможет сказать: «Имею желание разрешиться и быть со Христом», этот разбойник благоразумный исполняет своей жизнью и смертью слово апостольское.

Святость этого человека — в том, что он узнал в распятом Иисусе из Назарета Мессию Царя. И всякий раз во всех многочисленных сравнениях разбойника благоразумного с другими святыми, которые предлагают святые отцы, он оказывается впереди всех. Его сравнивают с Марией Магдалиной. Но та узнала Христа, когда Он назвал ее по имени, а здесь мы видим, что Спаситель не обращается к разбойнику благоразумному первым. Его сравнивают с апостолом Павлом, когда тот шел в Дамаск и был гонителем Христа. Но тот, кого осиял свет, услышал голос: «Савл, Савл, что ты Меня гонишь?» Но у разбойника благоразумного мы не видим этого света и не слышим этого голоса. Мы знаем только, что столь глубока была его вера, что этот свет и этот голос, незримый и неслышимый, был в его сердце.

Разбойнику благоразумному не надо было многих лет, чтобы достичь спасения своей души. В одно мгновение луч Божества, коснувшись его души, засиял ему солнцем вечности. Чтобы стать святым и стать человеком, необходима благодать, без которой никто не может знать, что значит быть святым и что значит быть человеком.

Все святые призывают нас всегда размышлять о чуде разбойника благоразумного. Прощение дается ему так скоро и благодать превосходит его молитвы, ибо Господь всегда дает больше, чем просят. Тот просил, чтобы Господь помянул его, когда придет в Своем Царстве, а Господь сказал ему: «Истинно говорю тебе, сегодня со Мной ты будешь в раю». Жизнь — это быть со Христом, потому что где Христос, там Царство.

Исполняется на разбойнике благоразумном слово Христово о тайне покаяния. Мытари и блудники кающиеся идут впереди в Царство Божие. Святые отцы сравнивают разбойника благоразумного с блудным сыном из евангельской притчи, которому отец его предлагает бесконечно большее, чем он смел просить. Принесите ему скорее первую, самую лучшую одежду, одежду бессмертия. Пир царства готов, и радость заполняет небеса.

Тайна спасения разбойника благоразумного заставляет задуматься о том, что страдания, которые претерпел Господь на Кресте, истекая кровью, изнемогая в муках, умирая среди разбойников, как разбойник, были приняты Им ради любви к каждому человеку без исключения. «Помяни меня, Господи» — наверное, отсюда, из этих слов с такой несомненной надеждой предстательствует Церковь о каждом отошедшем в вечность христианине, возглашая ему «вечную память». И просит упокоения со святыми.

И мы, видя, как уходят от нас наши близкие, все чаще убеждаемся, что спасается гораздо большее число людей, чем это иногда может нам представляться. Господь сподобляет принести покаяние тех, кто были далеки от Него, может быть, даже всю жизнь хулили Его, и перед самой кончиной по молитве Его, которой Он молился на Кресте за всех людей, в том числе за распинающих Его: «Прости им, не знают, что творят», и по молитве разбойника благоразумного открывается им свет спасения.

Однако мы должны помнить, что не зря святые отцы столь внимательно всматриваются в образ разбойника благоразумного. Потому что существует опасность слишком легкого отношения к тому, что обретено для нас дорогою ценою.

Блаженный Августин говорит: «Помиловал Господь разбойника в последний час, чтобы никто не отчаивался, ни один человек, потому что не бывает ни одной безнадежной ситуации. Пока жив человек, он может еще обратиться ко Господу. Но одного только помиловал, из двух только одного, чтобы никто чрезмерно не уповал на Его милосердие». Как бы нам не оказаться тем разбойником, который ошуюю, когда не хватит у нас глубины веры в час великих испытаний. Преподобный Феодор Студит говорит: «Таков его конец! Каков же будет наш — не знаем и какой смертью мы умрем, не ведаем: внезапно ли она придет или с каким-либо предуведением?» «Сможем ли мы тогда нравственно переродиться в мгновение и духовно возвыситься подобно "спутнику Христову", "мал глас испустившему и велию веру обретшему"? Не восхитит ли нас внезапная смерть, оставив нас обманутыми в надежде на покаяние перед смертью?» — говорит святитель Кирилл Александрийский. «Потому, грешник, — говорит блаженный Августин, — не отлагай покаяния в грехах, чтобы они не перешли с тобой в другую жизнь и не отяготили бы тебя сверхмерной тягостью».

Пусть коснется и наших сердец этот свет надежды, соединяющий наш крест с Крестом Христовым, — свет, который никакая тьма не может поглотить. Самые великие грешники, если они приносят подлинное покаяние, получают не только прощение своих грехов, но место в Божием раю. В этом весь смысл Крестных Страданий Господа. Он умер, чтобы купить для нас не просто прощение грехов, но вечную жизнь. Христос пострадал на Кресте, чтобы открыть Царство Небесное всем кающимся грешникам. Крестом Христос входит в Пасхальную радость. «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное».

Господь убеждает нас, что все кающиеся с подлинной верой в Него после смерти идут к Нему. Если радость на небесах бывает об одном грешнике кающемся более, нежели о девяносто девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии, то какая радость будет, когда все грешники принесут покаяние, подобно разбойнику благоразумному! Тому, кто умирает с покаянием, Господь дает вкусить новую жизнь — сразу же, сегодня, раньше, чем наступит завтра, день Второго и Славного Его Пришествия, когда эта радость раскроется в Божественной полноте.

Протоиерей Александр Шаргунов , настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России

Человек, входя в Церковь и подвизаясь в ней, хочет видеть какой-нибудь результат. И это непременно случится: в нем что-то изменится, будет некий плод всех его усилий и борьбы. Святые отцы говорят: всё, что мы делаем, живя церковной жизнью, мы делаем для стяжания Святого Духа. Цель жизни во Христе, учит , и есть это стяжание Святого Духа. Как видим, существует конкретная цель, ради которой мы ведем борьбу – ту малую борьбу каждого из нас.

Вспомним притчу Христа в Евангелии, где Он говорит о сеятеле и семени, падающем в сердце людей и дающем плод . Когда речь заходит о плодах, мы представляем себе дерево, приносящее плоды. У духовной жизни есть параллели. В Евангелии Христос сравнивает Себя, Бога, с Сеятелем. И говорит нам нечто важное: в конечном счете бремя плодоношения и ответственность за плоды несет не семя и не сеятель, а почва. Сеятель, говорит Христос, это Бог, а семя – слово Божие . И Бог Один и Тот же для всех, все так или иначе слышат Его слово. Каждый слышит слово, принимает его, и земля, почва – вот то, что несет бремя плодоношения и ответственно за плоды семени.

Поэтому Христос говорит, что когда земледелец вышел сеять, то какая-то часть семян упала на дорогу, но земля здесь утоптана и, естественно, не может принять семя, которому для роста нужно покрыться почвой. А поскольку семя остается лежать на дороге, то птицы могут склевать его; и действительно, птицы небесные прилетели и склевали его. Второй тип земли – это земля каменистая. Семя падает на нее, находит немного почвы, с легкостью дает росток, но укореняется неглубоко, и, лишь только росток начинает тянуться вверх, солнце жжет его, и он засыхает, – это семя тоже не может дать плода.

Третий случай – земля, покрытая терниями. Это хорошая почва, но не вспаханная и зараженная терниями. Семя прорастает, но терния и плевелы глушат его, и оно не может дать плода.

Четвертый случай – хорошая, вспаханная земля, которая принимает слово и дает много плодов: 30, 60, 100…

Это все образы наших сердец, и поэтому Христос говорил так. Посмотрим же, как произрастает в нас тот плод Духа, о котором пишет апостол Павел .

Святой Дух Один и Тот же для всех. Бог хочет, чтобы все люди спаслись и приблизились к Нему . Он судит о людях невзирая на лица, и Он ни с кем не устанавливает каких-то особых отношений. Он любит всех одинаково, в Его любви нет никаких предпочтений. Мы говорили об этом много раз, и это важно – знать, что Он любит всех безмерно, совершенно. Он не любит одного меньше, другого больше, как иногда говорят о ком-нибудь: «Он любимец Бога!» Вот в Евангелии сказано, что Христос любил святого евангелиста Иоанна , – и это значит не то, что Христос делал разницу между людьми, а то, что сам апостол и евангелист любил Христа больше, чем остальные.

Мы вот как определяем меру нашей любви к Богу: ты должен возлюбить Бога всецело и чувствовать в себе полноту Его присутствия, соответственно возможностям человеческой природы. Поэтому очень важно знать, что Бог любит всех одинаково, а уже мы сами определяем меру нашей связи с Ним и любви к Нему.

В евангельской притче плод, который должно дать семя, – это плод Духа. Но прежде опишем каждый из четырех типов людей.

Первый случай: семя упало на дорогу – на утоптанную землю.

Это сердца тех людей, которые совсем не расположены к тому, чтобы принять слово Божие. А слышат они его в самых разных обстоятельствах. Все люди без исключения услышат слово Божие; даже если им не доведется услышать Евангелия, открыть для себя таинства Бога, Христа и Церкви, то Бог все равно найдет способ говорить в самих сердцах людей. Знайте, что ни один человек никогда не сможет сказать Богу (я имею в виду не то, что он не сможет сказать сейчас – сейчас каких только глупостей мы не говорим и не творим! – а в последний день, в тот день, когда мы предстанем пред Богом. И когда я говорю, что мы предстанем пред Богом, то подозреваю, что мы не будем стоять пред Ним спокойно, когда очутимся прямо перед Богом и увидим Его лицом к лицу) – так вот, тогда никто не сможет сказать: «Господи, если бы хоть слово кто-нибудь сказал мне о Тебе! Тогда я бы услышал, я бы знал о Тебе! Но мне не пришлось ничего такого слышать. И я совсем ничего о Тебе не знал!»

Человек может и не найти Нового Завета, и ничего не слышать об этом; среди тех, кто живет рядом с ним, может не быть ни одного христианина; он вообще может жить в джунглях – однако Бог в Своей бескрайней любви, как Отец всех людей, найдет способ, как говорить с каждым, как сказать ему то, что Он хочет ему сказать. Доказательство тому – ветхозаветные патриархи Авраам, Иаков и Исаак: все эти великие святые не знали ничего, но Бог говорил с ними и открылся им. Да и многие из нас хоть и родились христианами, но не имели никакой связи с Церковью, и в их жизни ничто даже и не напоминало о Боге и Церкви, и все же Бог действует в каждом человеке и постепенно приближает его к Себе. Так что Бог никого не обделит – никого. Все удостоятся Божией любви, и уже от самого человека будет зависеть, как вести себя и каким в итоге предстать пред Богом.

Первый случай – твердая земля. Сказанное Христом видим и мы сами, и братья наши. Сталкиваешься порой с такими людьми, которым говоришь, говоришь, говоришь – но не получаешь абсолютно никакой реакции. Никакой. Конечно, так будет не всегда; это сегодня так, а что с ними будет завтра – этого мы не знаем. Поэтому не нужно отчаиваться; и говорить слово Божие нужно всем людям. Мы никого не можем отвергать.

Вспоминаю один реальный случай из тех времен, когда я жил на Святой Горе. Тогда мы были молоды и полны энтузиазма. И вот пришел к нам однажды один очень хороший молодой человек, родственник которого был нашим монахом, и остался на Афоне. Он разочаровался в жизни, но это был очень красивый, хороший юноша – конечно, судя по-человечески. И он не ходил в храм. Я говорил ему:

– Хотя бы из любопытства не хочешь зайти в церковь?

Нет, он оставался на улице, даже не заглядывал внутрь. А я загорелся идеей привести его в Церковь, все старался поговорить с ним, рассказать ему то-то и то-то, чтобы он изменил свой образ жизни. И вот объяснял я ему, объяснял массу всяких вещей – все впустую. И я сказал себе: «Видно, нет у меня должной силы».

Однажды я повел его в Катунаки к старцу Ефрему. Я говорил себе: отведу его туда, старец ведь – пророк, святой человек, и не может так быть, чтобы его не тронула эта встреча и сам вид великого святого старца.

К скиту, ютившемуся в скалах, мы добирались пешком; пейзаж вокруг впечатлял: там ведь пустыня Святой Горы. Я объяснял ему что-то в тысячный раз; и еще сказал – а с нами со всеми он здоровался по-мирски, и нас это не коробило, – так вот, я сказал ему:

– Мы придем сейчас к старцу-пустыннику, а он уже 50 лет живет в Катунаки – и ты, когда мы придем, поцелуй ему руку.

– Я рук не целую!

– Слушай, мы же не говорим тебе, чтобы ты облизал его руку! Да и что ты потеряешь от этого?! Он старый человек, ему уже лет 70–80 (ему тогда столько было). Ничего с тобой не будет… Он тебе в дедушки годится. Ведь это же благословение – ты так и смотри на это! Здесь так принято; пойми: это мы так здороваемся друг с другом.

В общем, я как-то уговорил его, и он сказал, что поцелует старцу руку. Но я боялся, как бы отец Ефрем действительно не задел его за живое, ведь там не было любезностей и этикетов. Как бы он не сказал ему чего-нибудь такого… после чего он вообще отвернется от Церкви. А я вроде как стараюсь привести его в Церковь.

Пришли мы; нас было двое-трое монахов и этот молодой человек. Ну, по пути мы старались подготовить его к встрече со старцем, все твердили:

– Ты его слушай, он святой, он пророк.

Вот добрались, вошли в каливу отца Ефрема – а он был болен, много лет не вставал. Он обнял нас, поцеловал, монахи приложились к его руке. Подошел и этот молодой человек. Отец Ефрем схватил его и говорит:

– Ну, как ты, капитан?

«Да уж! – сказал я себе. – Теперь все пойдет насмарку». Дело в том, что капитанами в тех местах называли сторонников одной партии, которая в какой-то период по меньшей мере теоретически отвергала связь с Богом, и этот человек был ее членом, а в университете даже был председателем студенческого клуба этой партии.

Ладно, вот сели мы, и старец начал говорить, и говорил он такое, что, действительно, можно было понять так: все это относится к нашему молодому человеку. В какой-то миг, когда мы сидели так, я спросил его:

– Ты слышишь, что говорит старец?

– Ну, он же это говорит всем!

Говорит всем? Когда отец Ефрем услышал это, он спросил:

– Всем? – а потом: – Я это говорю не всем, я говорю, когда нужно.

Так вот. Потом мы учтиво вышли и оставили его там. Отец Ефрем сказал ему:

– Ты останься! – и рассказал ему о многом касающемся его личной жизни.

И вот он вышел, и мы отправились домой. Он был весь мокрый от пота, потрясенный и с красными глазами – видно было, что он плакал там. Мы вернулись к себе, а он все молчит.

– Что тебе сказал отец Ефрем?

– Да так, всё о личном.

– А то, что он тебе говорил, так и было?

– Да, все так и было.

– Оставь его! Этот молодой человек, к сожалению, мертв. Он глух ко всему!

И действительно, он не увидел ничего из очень многого, что видел: у него брат был монах, родные – церковные люди, он видел святых людей: , старца Ефрема – и ничего. Не меняется человек, земля тверда.

Так почему же так получается? Но мы не можем осуждать ни одного человека и говорить: «Он пропащий». Никто не пропащий. Может, сегодня он и пропал, а завтра Бог найдет его. Сегодня, может, у него это окаменение, а завтра Бог найдет способ изменить его. За свою жизнь нам довелось видеть сильные перевороты в людях, которые менялись в 80, 85 лет и даже достигали высоких вершин добродетели.

Вспоминаю одного деда, который жестоко мучил свою жену. Когда его супруга умерла, ему был 81 год. Он причинял ей много страданий; что и говорить, тяжелый был человек, занозистый, когда был в силе. Такая страшная злоба у него была. А жена у него была святая: день и ночь в церкви – действительно святая женщина. И вот когда приблизились последние дни ее жизни, она его упросила, и он за месяц-другой до того, как ей умереть, сжалился и разрешил ей принять монашество. Она стала монахиней, прежде чем умереть.

Она умерла, и он после ее смерти в свои 82 года пришел на Святую Гору. Мы, когда его увидели, спросили:

– Ты пришел сюда, дед, в 82 года?

А он тоже пришел подвизаться, и никто бы не мог сказать ему: «Не надо!»

Он пришел в тот скит, где мы жили, и прожил там два года с половиной. А кончина его действительно была кончиной святого человека, и жил он преподобной жизнью. Когда дети, навещавшие его, пока он был жив, вспоминали и рассказывали нам, каким он был раньше, то мы думали: «Но возможно ли, чтобы этот человек был таким?» И, тем не менее, он был таким – мы слышали это от родственников, друзей, соседей и знакомых, что он был тираном, а вот после 80 лет изменился и подобрел. Так что у нас есть еще время, если, конечно, мы вообще доживем до 80!

Поэтому никогда нельзя говорить о другом человеке:

– Да ну его! Он уже ни на что не годится!

Никогда! Ты не знаешь, может, он в последний момент изменится. Да и что говорить о бедном дедушке, когда разбойник первым вошел в рай! Он опередил и апостолов, всех. Вошел даже раньше Пресвятой Богородицы. Разбойник, убийца, злой и окаянный человек – таким он был. Он не был каким-нибудь преуспевающим человеком, он не был похожим на современных разбойников, которые после грабежей идут давать интервью по телевидению. Он был настоящим и действительным разбойником: убивал, насиловал, крал, обижал – все делал. Но в последние минуты своей жизни на кресте он сказал одно только: Помяни меня, Господи! – и отправился прямиком в Царство Божие.

Первым, кто попал в рай, был разбойник. И первым, кто попал в ад, был апостол Христов. И то, как это все происходило, – для нас великий урок. Поэтому человеку никогда нельзя ни отчаиваться, ни ставить крест на другом. Поэтому мы не имеем права говорить:

– Знаешь, сын мой, такой, какой ты есть, ты никуда не годишься! Ты пропащий человек!

Ни о другом, ни о себе нельзя говорить так: «Ты каждый день совершаешь столько грехов, тебе нет спасения, нет никакой надежды на то, что ты спасешься!» Это грех, это отчаяние, это трагическая ошибка, это самый большой грех, который только может совершить человек.

И как говорится в молитвах ко Святому Причастию, мы не отчаиваемся в своем спасении . Почему? Не потому, что я нечто, не потому, что я когда-нибудь сделаю что-нибудь и спасусь. Нет! А ради Божия милосердия и Его все превосходящей любви: ведь я же, Боже мой, действительно не могу ничего сделать, но Ты – Бог, Ты – Жизнодавец и можешь воскресить меня и спасти. Ты можешь меня спасти! И поэтому я надеюсь не на себя, не на свои дела, а на Божию любовь, милосердие, милость. Вот это важно.

И знаете, уже одно то, что человек надеется, призывает имя Господне, вздыхает и говорит: «Боже мой, спаси меня!» – уже одно это очень существенно. И он не погибнет. Он погибнет только если скажет: «Все кончено! Для меня все погибло! Я не смогу спастись!» Но, опять же, этого нельзя сказать до самого последнего мгновения своей жизни.

Поэтому Церковь не допускает того, чтобы у человека отнимали даже одну секунду жизни. Пусть кто-то и говорит: «Да это же аппараты поддерживают в нем жизнь, он же весь в трубках, уже наступила клиническая смерть, его мозг уже умер, так что полная смерть наступит через пять минут». Конечно, за эти пять минут ты можешь забрать у него кучу органов и дать жизнь другому – но только после того, как он умрет!

Это деликатная тема. Он через пять минут умрет! Да, но эти пять минут могут означать спасение этого человека. А ты кто такой, чтобы отнимать у него эти пять минут? Пять секунд. Одну секунду… Есть ли у тебя право на это? На эту последнюю секунду? Человек может обратиться к Богу по-своему. Мы ведь не знаем, как человек чувствует себя и как все у него функционирует в это время: мозг может не действовать, а сердце, существо, душа?

Когда формируется мозг – на пятой неделе? Если еще сформируется, ведь иногда он и не формируется. А за пять недель до этого человек, у которого нет мозга, разве не человек? В первый миг зачатия, когда у него только одна клетка, у него нет мозга, но Церковь говорит: он человек! Развивающийся человек. Поэтому в случае клинической смерти, когда мозг умер, да, он уже не может функционировать, но человек живет, существует, пусть даже эту жизнь и поддерживает аппаратура. Мы не можем отнимать даже последнего мгновения жизни, потому что в это мгновение человек может войти в Царство Божие. Да, путь человека труден, но у него есть надежда. Многого мы не знаем. Не надо никого лишать надежды, и никому никогда не нужно отчаиваться.

Но я знаю и людей, которые вошли в Церковь не через трудности, а через радостные события. Я был знаком с человеком, который был вне Церкви, и это его совсем не волновало, он ничего не боялся. Но он был очень растроган, когда у него родился первенец. Когда родился малыш и он взял его на руки, он понял и прочувствовал, что это такое – произвести человека на свет. Сердце его сокрушилось, в этот миг Бог посетил его, и после этого он пришел исповедоваться в слезах. И не говорил ему никто о Боге, и не было у него никакой связи с Богом, да и знать он ничего не знал. Это было сопряжение с Богом, с Церковью, с Таинствами, буквально возродившее его, – первое прикосновение к ребенку.

Один приходит к Богу таким путем, другой – другим, какой путь у кого – мы этого не знаем. Так предадим же себя в руки Божии и будем иметь терпение – в испытаниях, радостях, скорбях, бывающих у нас. И если мы живем в ожидании Бога, если ждем Его, то Бог не обидит нас. Он найдет нас, и пусть даже сердце наше будет как камень, Он найдет способ разбить его, обработать, чтобы семя вошло внутрь и принесло обильный плод.

Второй случай: каменистая земля, где мало пригодной почвы.

Там семена прорастают ненадолго. Это люди, у которых есть доброе расположение, они слышат слово Божие и Евангелие, и на миг семя прорастает. Встречаются такие, которые, лишь заслышат что-нибудь о Христе и Церкви, очень радуются, им это нравится, и они просят: «Расскажи еще что-нибудь!» Они любят читать о святых. Их утешает тот факт, что у них есть какая-то связь с Богом, – но эта связь неглубока. И Христос говорит: «Как только взойдет солнце, станет жарко и пойдут искушения, испытания и скорби, семя тут же засыхает» . Стоит только случиться какому-нибудь искушению, скорби, болезни, испытанию, чему-нибудь неприятному, то, поскольку она неглубока, сразу же обрывается связь с Богом и забываются все слова, обещания, все, о чем мы читали и слушали, потому что, увы! эта связь с Богом была торговой сделкой. Хожу я в церковь, слушаю слово Божие, читаю Евангелие, жития святых, но делаю это я, пока у меня все в порядке. И пока Бог помогает мне.

Есть такие несчастные люди, которые говорят: «Да живет и здравствует Бог! Что я у Него ни просил, все Он дал мне!»

Так они молятся Богу – чтобы у Бога было все в порядке со здоровьем, чтобы Он ненароком не заболел. Они не говорят: «Слава Богу! Я меня все в порядке, потому что Бог помогает мне!» – но в своем невежестве твердят: «Да живет и здравствует Бог!»

Да живет и здравствует, конечно же! Но того и гляди начнешь вопрошать: за что? «За что же мне это, Боже?» За то, что отношение к Богу неправильное.

К сожалению, так мы научаемся. И сердце наше такое, что мы поступаем как люди религиозные, а не церковные. Поступаем как люди религиозные, а у религиозного человека «религиозная» связь с Богом. Для него Бог – Существо, с Которым ему нужно иметь хорошие отношения, нужно служить Ему, подносить Ему то, чего Он желает:

«Чего Ты желаешь, Боже? Желаешь два праздника в году? Они Твои! Одну бутылку масла? Я дам Тебе! Хочешь пять лир милостыни в месяц? Я Тебе их дам. Хочешь, чтобы я пошел исповедаться? Я пойду. Ну смотри же теперь, я дал Тебе то, чего Ты хотел, а сейчас нужно, чтобы и Ты дал мне то, чего я захочу! Я хочу, чтобы Ты хранил меня живым и здоровым, чтобы я не заболел, чтобы никто не заболел, чтобы не случалось ничего плохого! А с того момента, как Ты перестанешь давать мне это, мы разойдемся! Это будет означать, что Ты нехороший человек, г-н Бог! Это будет означать, что Ты меня обманул и подвел!»

То есть «я сделал то, что Ты хотел, а Ты не ответил мне тем же». Это сделка: ты – мне, я – тебе: «Я Тебе даю, но сам тоже должен что-то взять! Ты должен заботиться обо мне! А с того момента, когда в моей жизни перестало быть все в порядке, чего ради я должен поддерживать с Тобой связь? У меня нет оснований доверять Тебе и любить Тебя, поскольку Ты в этот момент мне не помогаешь!»

Все эти чувства и мысли исходят из сердца человека, у которого коммерческое отношение к Богу. Этот человек – наемник, говорящий Богу: «Я сделаю для Тебя эту работу, окажу эту услугу, буду ходить в церковь, но Ты мне за это заплатишь. Я хочу, чтобы Ты сделал для меня то-то и то-то!» Ну, пока Бог исполняет его желания, все в порядке, а если Он не делает этого, тогда человек не поддерживает больше никаких связей с Ним.

В основном такое происходит с людьми, отказывающимися от борьбы из-за искушений или просто с течением времени. Поначалу человек бывает охвачен энтузиазмом, но затем впадает в нечувствие и говорит:

– Читали мы это уже, знаем мы все это! Ну, выучили мы это всё, хватит! Сколько еще читать об этом? Мы же не собираемся стать проповедниками! Довольно нам этого!

Он впадает в нерадение, ему все равно. Искушения и скорби его одолевают, и сердце его не обретает глубины.

Как может сердце обрести глубину? Придать глубину сердцу может только Бог при содействии человека, посредством борьбы человека. Всё, что мы делаем, мы для чего делаем? Мы стараемся сделать многое, переносим трудности, скорби, и это ценно: в этот миг сердце приобретает глубину. Чтобы рухнули все преграды и человек мог возопить и призвать Бога.

Третий случай: наша почва хорошая, но Христос говорит, что на ней растут терния.

Семя Божие падает в землю, но вместе с ним вырастают и терния, которые Господь именует так: заботы, наслаждения и богатство. «А упавшее в терние, это те, которые слушают слово, но, отходя, заботами, богатством и наслаждениями житейскими подавляются и не приносят плода» . Они его подавляют и не дают вырасти.

Есть такие люди, земля которых действительно хорошая. Ты видишь это, понимаешь, чувствуешь, но, к сожалению, семя опять не дает плода. Из-за чего: из-за неведения? Нерадения? Лености? Диаволу известны способы подавить это семя.

Как говорит Христос, первый из них – это наслаждения . Диавол всегда найдет способ поработить нас наслаждениями, плотскими страстями, которые, к сожалению, после грехопадения имеются в нас.

Еще богатство . Богатство – это не только деньги, но и все то материальное, что пленяет нас. Может, у тебя и нет никаких денег, но в уме ты жаждешь их, тогда ты сребролюбив в евангельском смысле слова. У тебя может не быть и десяти лир, но, тем не менее, ты будешь числиться среди богатых. Это так же, как если ты имеешь миллионы, но не привязан к ним, тогда ты и не богатый, но лишь распоряжаешься богатством. Разумеется, последнее очень не просто, но ведь встречаются и такие люди.

Богат также тот, у кого много знаний и кто уверен в них; богат и тот, у кого много сил, и он уверен в них; у кого есть какое-никакое положение в обществе, и он говорит тебе: «Я такой-то! У меня есть знакомства, все меня знают! Я наделен властью! Я уверен в своих силах, в своем положении, в своем имени и знаниях…»

Всё, что отрывает наше сердце от Бога, обращает и направляет к вещам, относится к тому, что Христос называет богатством. То есть это всё то, что нас порабощает. Ты думаешь, что, благодаря своим знаниям, поскольку ты великий учитель, академик, суперинтеллектуал и ум твой остр как бритва, ты уже что-то значишь сам по себе? Когда сердце твое пленено всем этим и ты не считаешь важной связь с Богом, это означает, что ты богат в том же самом смысле, что ты пленник своих страстей. Все, что отрывает нас от Бога и ведет к материальному, человеческому, обращается в грех, в смерть человека.

То же и когда мы превращаем самих себя в идола или становимся идолом для другого. Это иногда бывает в отношениях между мужем и женой, когда ты хочешь стать всем для другого и говоришь ему:

– Я хочу быть всем для тебя!

Или супруга говорит тебе:

– Ты всё для меня! Для меня не существует больше никого на этом свете!

Все эти болезни приводят на память несчастного Нерона, которому говорили, будто он бог, и он, жалкий, верил, что он бог. Так ты питаешься собственным эгоизмом и самомнением и не можешь обратить свое сердце к Богу. Ты ешь свое, словно ешь себя. «Тщеславный человек, – говорит авва Исаак, – питается самим собой и умирает, сам не понимая этого» . Как в рассказе древних греков о кошке, которая, заболев, принялась с наслаждением лизать пилу, потому что ей нравился вкус крови – ее крови, что текла из ран от зубьев пилы. И какое это было для нее наслаждение! Но язык ее был весь изранен, и она умерла от потери крови. То же самое и с тщеславным человеком, который считает себя великим, а если к тому же еще найдутся пять-шесть тех, кто станет твердить ему: «Ты незаменим!» – как он в это поверит! Вот ты и умираешь, ты становишься мертвым для Бога и не знаешь при этом, что умер.

Еще одно терние – это заботы. Что такое заботы? «Еда и работа», – говорил старец Паисий. Что давал фараон евреям, чтобы они забыли о Боге? Еду и работу. Когда ему сказали:

– Царь, евреи молятся Богу!

– Так дайте им в два раза больше работы и в два раза больше еды: пусть работают и едят, пусть им хватает забот, чтобы они занимали ими все свое время и не могли и помыслить о Боге .

Заботы – это нечто страшное для духовной жизни. Они великий яд, убивающий человека. Не только духовную жизнь, но и мирскую, да и человеческие отношения. Видите рушащиеся семьи? А почему? «Мне некогда!» Отец погружен в мысли о тысяче вещей. Мать также погружена в мысли о тысяче других вещей. Как этим людям общаться между собой? Ведь все время слышишь: «Сейчас не могу! У меня работа!» Идет ребенок поговорить с мамой:

– Мама, я хочу тебе кое-что сказать!

– Отстань! У меня сейчас работа!

– А когда же у тебя не будет работы?

И человек задается вопросом: «Когда же у тебя не будет работы?»

Заботы, заботы, заботы – они убивают человека. А в итоге ты остаешься ни с чем. Поэтому Бог оставлял евреев, когда они работали – а работали они по 24 часа, ведь это же евреи, бедняги. Но и мы тоже не сильно отличаемся от них…

Поэтому Он и сказал им:

– Нет! Шесть дней вы будете трудиться, а в седьмой не будете делать ничего! Вы будете посвящать его Богу!

Почему же Бог сделал так? Чтобы они были людьми, чтобы помнили Бога, чтобы отдыхали, общались между собой. Он дал им столько конкретных правил, что читаешь о них и порой диву даешься. Он сказал им:

– Вы можете ходить на расстояние не большее, чем от броска камня. Возьми камень, брось его, и докуда он долетит, дотуда ты можешь ходить в субботний день. А дальше не можешь.

Суббота означает строгий покой для евреев. Бог специально сделал так, чтобы поставить предел заботам. Бог даже принуждал их в каждый седьмой год не засевать полей, но оставлять их незасеянными, чтобы евреи оторвались от забот. Равно как и отпускать скот. То же самое и с долгами: через каждые столько-то лет ты будешь прощать долги, которые должны тебе другие . То есть Бог принудил их освободиться от оков материального.

У нас, христиан, нет этой строгости, но это не значит, что заботы безопасны для нас. Христос поставил их в один ряд с богатством и плотскими наслаждениями, потому что, к сожалению, они ведут к тому же самому результату: ты забываешь Бога.

Иногда я вижу людей, которые, придя в Церковь, вначале ревностно подвизаются, но искуситель, чтобы соблазнить их, подсовывает им какое-нибудь дело, которым они увлекаются, а потом еще, и еще, и вот уже они забыли обо всем, а в итоге – ревность их остывает. Увлечены работой. Это как играть в лотерею.

А сейчас расскажу вот что, только не смейтесь. Некий молодой человек хотел жениться, но все не встречал хорошей девушки. Он спрашивал:

– Как же мне быть?

– Как быть? Скажи, что станешь монахом, и через неделю каждый день будешь встречать по девушке, потому что все пойдет наперекор тебе.

Стоит начать делать что-нибудь более-менее духовное, как тут же и работа для тебя найдется, и деньги хлынут, только занимайся ими, и масса людей тебя поддержит, и потекут заботы, заботы. Искуситель знает, как загрузить тебя работой, кучей обязанностей и всем на свете; ему нужно одно: не дать тебе делать то, что ты должен делать, – жить духовно.

Забота – очень тонкая опасность для человека, она наносит точный удар и валит с ног, хотя весьма невинна с виду. «Но это же наша работа, наши обязанности, что же мы можем поделать?!» Как я говорю о некоторых банкирах, которые никак не женятся: они женились на своем банке! Они целыми днями томятся в офисе! Даже забыли, что нужно жениться. Забыли?!

– Эй, ты уже вырос, проснись!

– Но у меня нет времени, отче!

Целый день занят, кругом сплошные обязанности; потом дают ему повышение, и это его еще больше закабаляет – и пошло-поехало: работа и еда. Как говорил фараон, «задай ему работы и еды и увидишь, что он забудет о Боге!»

Поэтому заботы – это великое обольщение для духовного человека. Великое обольщение. Духовный человек должен знать меру. Определи себе меру. Скажи: хватит! Довольно на этот день! Не продолжай дальше, остановись, брось! Пришел домой – выключи телефоны, отложи другие заботы, ты сейчас дома, посвяти свое время семейству, самому себе и Богу.

Хорошо, вот ты вернулся домой, но говоришь по телефону. Пришел домой и уселся перед телевизором, перед компьютером и не оторвать тебя – так что от того, что ты дома? Разве другие чувствуют, что ты вернулся? Разве им достаточно будет только смотреть на тебя?

К сожалению, у всех у нас сейчас есть такие устройства, что мы никак не можем остаться наедине с самим собой. А у телефонов столько функций, но они только забирают все твое время. Сколько рассказов я слышал, особенно от тех, кто хочет жениться или женился, о таких проблемах. Уезжаешь на машине куда-нибудь с супругой – и все время говоришь по телефону. Эй, да отключи ты его, сын мой! Скажи что-нибудь своей жене или ребенку! Придет домой, садится ужинать – и разговаривает по телефону. Ну и когда и как с таким общаться? И разве он живет как подобает человеку? Так что нам нужно ставить самим себе пределы!

Знаете, я долгие годы жил на , и у нас освещение было газовыми фонарями. Только дело к вечеру, как сразу же становится темно и опускается ночь. Конец! А в миру ночь не наступает, потому что включаешь лампочку – всё! Уже день. А там в 5 часов вечера уже была ночь. Мы говорили: «Опустилась ночь».

И как говорится в предначинательном псалме, «изыдет человек на дело свое и на делание свое до вечера» . Наступил вечер – ты возвращаешься домой, чтобы поесть, отдохнуть, поговорить со своей семьей.

Я вспоминаю, как в деревне все расходились по домам и ужинали часов в 5–6. Помню бабушку, как она говорила:

– Давай ложиться спать, внучек, уже половина восьмого!

А если дотянешь до восьми часов, то это уже ночь! Тогда не приходилось выбирать. Наступала ночь. Человек тогда следовал биологическим часам, созданным Богом в Своей премудрости. А сейчас ночь превращается в день, и, естественно, день превращается в ночь.

Бог сделал так, чтобы даже природа содействовала правильной жизни человека, а мы приходим и ломаем границы природы, чтобы больше успеть сделать, но при этом разрушаем сами себя.

Недавно я был на одной птицеферме в Лимассоле – совершал там водосвятный молебен. Мне жаль стало несчастных кур: они живут с постоянно включенными над ними лампами. Мне объяснили, что это для того, чтобы они неслись постоянно! Увы, мы даже кур замучили! А после этого еще удивляются, что животные сходят с ума! Так и коровы, и куры сойдут с ума от такой жизни!

Мы, люди, желающие жить духовно, должны научиться полагать себе пределы. Полагайте пределы в своей жизни: пришло время отдыхать – значит, надо отдыхать; говори себе: хватит, вот до сих пор только. Не разрушай свою жизнь заботами! Не надо изматывать себя работой, изводить себя, разрушать. Потом ты потеряешь все. Важно, чтобы человек оставался свободным.

И когда Христос говорит, что заботы – это терние, подавляющее слово Божие, то это означает, что заботы убивают и человеческие отношения тоже. Подумайте, какими мы будем тогда людьми, как будем молиться? Когда у меня нет времени на то, чтобы прийти в себя, как же я смогу остаться здоровым человеком? Поэтому нам надо быть внимательными и определять самим себе границы, чтобы оставаться на ногах. По меньшей мере, на первых порах, пока в нас это не укоренится. Потом уже, когда человек предаст себя воле Божией, жертвуя собой и служа своим братиям, он может получить через это большую благодать, и это будет питать его, но хотя бы вначале человек должен знать свои пределы и не переходить их, равно как и остерегаться того, чтобы заботы не погубили его.

На вопрос Кто первым после грехопадения в рай вошел. заданный автором Nabster лучший ответ это Никто пока не вошёл в рай.
Все люди попадут в рай или в ад только после судного дня.

Ответ от 22 ответа [гуру]

Привет! Вот подборка тем с ответами на Ваш вопрос: Кто первым после грехопадения в рай вошел.

Ответ от Михаил™ [гуру]
после грехопадения оттуда выгнали, а не пришел кто-то.

Ответ от Двутавровый [гуру]
В Христианских Греческих Писаниях словом «рай» переведено греческое слово пара́дейсос. В Септуагинте, переводе Еврейских Писаний на греческий язык, этим словом назван сад в Эдеме, который, очевидно, представлял собой защищенный со всех сторон сад или парк. В других местах Библии, следующих за рассказом о рае в книге Бытие, упоминания о рае относятся 1) к самому Эдемскому саду, 2) ко всей земле, когда она в будущем станет похожей на Эдем, 3) к духовному процветанию земных служителей Бога или 4) к духовному раю на небе, напоминающему сад в Эдеме.
Исходя из этих определений, первым в Рай вошёл Христос после своего воскрешения на небе.

Ответ от росток [новичек]
никто, хотя нет два пророка в раю Иисус и еще один

Ответ от Приспособить [гуру]
Иисус первым вошёл, он открыл людям дорогу когда уже не было света веры, только он продолжал верить и научил этому людей, про себя он говорил так: Аз есмь свет миру - что значит я есть свет миру, знание вообщем. Такое в будущем возможно что и будет нас ждать, так как вера - противна падшему разуму, так как он ставит себя на первое место, разум побывав во тьме и не найдя там бога возвращается и говорит - если я не нашёл бога, значит его нет, и значит Я бог. Это легко прослеживается в атеистически настроенных людях которые идут против своего внутреннего страха, и ставят на первое место гордыню как я.

Ответ от Ѐустам Мусабеков [гуру]
возможно, Лазарь. Во всяком случае в Библии говорится что он попал в рай.

Ответ от Иоанн Христов [гуру]
Первым в рай вошел разбойник, висящий со Христом на кресте. Тот, который раскаялся и признал Христа Господом.

Ответ от Милка [гуру]
Рая еще нет

Ответ от Всё так же нежно... [гуру]
"Вели с Ним на смерть и двух злодеев. И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его и злодеев, одного по правую, а другого по левую сторону…
Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: «если Ты Христос, спаси Себя и нас» .
Другой же, напротив, унимал его и говорил: «или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? и мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал» . И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю. "
Покаявшийся разбойник получил в христианской традиции прозвище «Благоразумный» и, по преданию, первым вошёл в рай. Звали его Дисмас.
И всё-таки Рустам с Лазарем меня смутил.
.

Ответ от Ђатьяна [гуру]
Первый вошёл в небесный рай - добрый разбойник.
Пример этого разбойника, как поощрение дерзновению веры.
Крест есть жертвенник, на котором Господь Иисус Христос совершил свою жертву, и открывает нам Небо. – Все наше счастье происходит от креста. – Он есть ключ, открывающий нам двери рая. Крест явится в последний день несомый ангелами и архангелами.
Христос отверз нам рай, остававшийся заключенным пять тысяч лет, потому что в этот день, в этот час Бог ввел туда разбойника, означая этим два совершенные Им дела: одно – что отверз рай, другое – что ввел разбойника. Он возвратил нам древнее отечество, сегодня опять привел в отечественный город и даровал обитель всему человеческому естеству. «Ныне, – говорит, – со Мною будеши в раю» (Лк.23:43).
Остальные праведники Авель и др.были в лоне Авраама. Лук.16:22 Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово.
Илия и Енох взяты на именно на небо. А на небе много этажей.
2Кор.12:2 Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли - не знаю, вне ли тела - не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба.

В наши дни довольно широко распространяется мнение о необязательности Крещения для спасения. При этом, в пользу данной сентенции современного ревизионизма решаются различные «краевые задачи»: какова участь умерших некрещеных младенцев; как спаслись В.З. праведники; как вошли в Царство мученики, не сподобившиеся вводящего в Церковь Таинства; почему в Рай восхищен разбойник, — ведь он не был крещен?

Совсем не в пользу пускающего корни ревизионизма говорит Предание Церкви. Об участи некрещеных младенцев ясно выразил мысль учитель Церкви св. Григорий Богослов: «Они не будут у Праведного Судьи ни прославлены, ни наказаны. Ибо всякий недостойный наказаний достоин и чести. Равно как не всякий недостойный чести достоин уже наказания» (Слово на св Крещ.).
Ветхозаветных праведников из ада вывел Христос, накануне Своего Воскресения: «Он сошел во ад, чтобы исторгнуть оттуда содержавшихся там святых» (Толедский Собор 625г. см. Bruns H.D.Canones Apostolorum et Conciliorum Veterum Selecti. Berlin,1839. T.1.P. 221..).

Мученики вошли в Царство через Крещение кровью: «Кто не примет Крещения, тот спасения не имеет, кроме только мучеников, которые и без воды получают Царство Небесное. Ибо Спаситель, искупляя вселенную Крестом, и быв пронзен в ребро, извел из него кровь и воду, дабы одни во времена мира крестились водой, другие во время гонений крестились собственной кровью. Да и мученичество Спаситель назвал крещением, говоря: «можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь?»(Мк. 10:38). И мученики сознают это, соделываясь зрелищем для мира, и ангелов, и человеков…», — поясняет св. Кирилл Иерусалимский. (Огласительное поучение 3-е)

Но в отношении разбойника нельзя сказать, что крест его — крест святой жертвы и что он крещен своей кровью, ведь жестокую казнь он претерпел не за исповедание Христа, а за страстную и преступную жизнь: «крест благоразумного разбойника есть крест очищения себя от страстей, а Крест Господень есть Крест жертвы чистой и непорочной « , — замечает свт. Феофан Затворник в «Проповеди На Крестопоклонную неделю» .
Что нам известно сегодня об этом разбойнике? В апокрифическом Евангелии от Никодима приводятся имена распятых со Христом разбойников. Нераскаявшегося разбойника, находившегося слева от Спасителя, звали Геста (Gestas), благоразумного разбойника по правую руку от Христа — Дижманом (Dismas). В средневековой византийской древнерусской традиции благоразумного разбойника именуют Рахом (Варвар — Варах — Рах). Преподобный Иоанн Лествичник вспоминает о благоразумном разбойнике в целях благочестного назидания:

«Станешь остерегаться осуждать согрешающих, если всегда будешь помнить, что Иуда был в соборе учеников Христовых, а разбойник в числе убийц; но в одно мгновение произошла с ними чудная перемена… Суд Божий неизвестен людям. Некоторые явно впадали в великие согрешения, но большие добродетели совершали втайне; и те, которые любили осмеивать их, обманулись, гоняясь за дымом и не видя солнца» (Лествица)

Св. Иоанн Златоуст, прп. Ефрем Сирин , другие отцы Церкви свидетельствует, что покаявшийся разбойник первым вошел в Рай:

«Не оставим вниманием этого разбойника и не постыдимся взять в качестве учителя того, кого Господь наш не устыдился ввести первым в рай» (св. Иоанн Златоуст. Беседа 1 о кресте и разбойнике );

«Итак, показал обильное милосердие Свое, по которому в тот же час, когда принял от разбойника веру, взамен ее даром дал ему неизмеримые дары, даром излил пред ним сокровища Свои, тотчас же перенес его в рай Свой и там поставил введенного (в рай) над сокровищами Своими. «Со Мною будешь в раю желания». Итак, рай открывался разбойником, а не кем-либо их праведников. Рай, закрытый праведным Адамом, после того как он стал преступником, (и) открыт был преступником, который победил» (прп. Ефрем Сирин. Толкование на Четвероевангелие. Гл.20).

Спасение разбойника, конечно, дивное и таинственное событие в истории домостроительства спасения. «По истине дивное и ужасное таинство: ибо отселе висевший на кресте мгновенно поемлется в рай - разбойника избирая спутником в своем шествии Христос; одного вводит в рай, другого нет. Почему так сделалось? Этот благоразумный разбойник не предвосхитил ли рай у Владыки рая от своего товарища (socio), то есть, распятый одесную от распятаго ошую? Отнюдь не так, но этими немногими словами помяни мя Господи, егда приидеши во царствии Твоем, - он скорее получил желаемое, чем попросил, ибо рек (ему Христос): днесь со Мною будеши в раи. Очевидно, рай невозможно было похитить, по способу разбойников, ибо руки хищников не досягают рая. Нет, в Распятом разбойник познал несомненно Бога, и за свое воззвание веры призван был в рай, а не сам восхитил его от Господа» — говорит в слове о благоразумном разбойнике апологет древней Церкви, св. Аристид Философ.

Важно отметить, что Новозаветное Крещение на момент смерти разбойника еще не установлено Христом, лишь перед самым Вознесением Господь пошлет учеников «крестить все народы» (Мф,28:19) и апостолы начнут крестить по Сошествии Святого Духа, а до утверждения этого Таинства, конечно, не действенен и императив необходимости Крещения. Но, тем не менее, Св. Предание в назидание о важности Таинства говорит и о свершившемся Крещении разбойника.

Уже в древних святоотеческих трудах видим упоминания об этом. Так, свмч. Киприан Карфагенский пишет:

«При этом некоторые (как будто человеческим мудрованием они могут упразднить истину евангельской проповеди) выставляют против нас оглашенных и спрашивают: если кто-нибудь из них прежде, чем успеет креститься в Церкви, будет захвачен за исповедание имени и умерщвлен, то уже ли и такой должен потерять надежду спасения и награду исповедания потому только, что не возродился прежде водою? Да будет же ведомо таковым благоприятелям и защитникам еретиков, что те оглашенные, во-первых, содержат чистую веру и истину Церкви и на победу диавола выходят из Божественного стана с полным и искренним познанием Бога Отца, Христа и Святого Духа; а во-вторых, они и не лишаются Таинства крещения, как люди, крещенные славнейшим и величайшим крещением крови , о котором и Господь говорил: Крещением должен Я креститься; и как Я томлюсь, пока сие совершится! (Лк 12, 50). А что крестившиеся своею кровью и освятившиеся страданием достигают совершенства и получают благодать Божественного обетования, это показывает тот же Господь в Евангелии, когда говорит разбойнику, верующему и исповедующему в самом страдании, что он будет с Ним в раю (см.: Лк 23, 43) «. (свт. Киприан Карфагенский. Письмо Юбаяну)

Об этом же пишет один из лучших экзегетов IV века «Сирийский пророк» прп. Ефрем , уточняя, что разбойник Крещен не своей кровью:

«Так как Иудеи избрали разбойника и отринули Христа, то Бог избрал разбойника и отринул их. Но где же то (сказанное): «если кто не примет плоти Моей, не имеет жизни» (ср.: Ин.6:53)? Слово апостола: «все мы, крестившиеся во Христа, в смерть Его крестились» (Рим.6:3), – объясняет, что разбойник получил окропление отпущения грехов через таинство воды и Крови, истекших из бока Христа . «Со Мною, – говорит, – будешь в раю желания» (прп. Ефрем Сирин. Толкование на Четвероевангелие. Гл.20).

Другой светильник Церкви, — св. Иоанн Златоуст подтверждает, что разбойник Крещен Кровью Господа:

«Итак, не сомневайся возлюбленный: благодать Божия совершенна; место не препятствует, здесь ли ты крестился, или на корабле, или на пути. Филипп крестил во время пути, Павел — в узах; Христос крестил разбойника на кресте из своей раны , и он тотчас удостоился отверзть двери рая. Итак, ничто не омрачает моей радости и восхищения при возвращении к вам» (Т3.Кн2. 4.СЛОВО о возвращении св. Иоанна из Азии в Константинополь).

В следующей омилии более глубоко и детально раскрывается интересующая нас тема:

«Справедлив Бог мой, совершитель спасения! Как праотца нашего Адама изнал Он из рая не за многие прегрешения, но за одно преслушание, так на весах правды Его было положено обетование разбойнику – войти в рай не за многие какие-нибудь исповедания, но за одно исповедание веры. Я сказал, что грех Адама состоял в том, что он вопреки заповеди прикоснулся к древу; в чем же заключалось оправдание разбойника? Он вошел в рай за то, что с верою коснулся креста. Что же последовало дальше?

Разбойнику было обещано Спасителем спасение; между тем ему времени не было и не удалось осуществить свою веру и просветиться (крещением), а ведь было сказано: «кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Иоан. 3:5), Не было ни случая, ни возможности, не было для разбойника и времени креститься, потому что он висел тогда на кресте. Спаситель однако нашел выход из этого безвыходного положения.

Так как уверовал в Спасителя человек, оскверненный грехами, и нужно было ему очиститься, то Христос устроил так, что после страданий один из воинов копьем пронзил ребро Господа и из него истекла кровь и вода; из ребра Его, говорит евангелист, «тотчас истекла кровь и вода» (Иоан. 19:34), в подтверждение истинности Его смерти и в прообразование таинств .

И вышла кровь и вода – не просто вытекла, но с шумом, так что брызнула на тело разбойника; ведь, когда вода выходит с шумом, она производит брызги, а когда вытекает медленно, то идет тихо и спокойно. Но из ребра кровь и вода вышли с шумом, так что брызнули на разбойника и этим окроплением он был крещен, как говорит и апостол: мы приступили к «к горе Сиону и к Крови кропления, говорящей лучше, нежели Авелева» (Евр. 12:22,24).

Почему же кровь Христова говорит лучше Авелевой? Тогда как кровь Авеля падала на главу убийцы его, кровь Христа очищает и убийц покаявшихся. Научись отсюда ревности к истине и возлюби дерзновение за Христа; последуй истинному Учителю, подвизавшемуся за истину, чтобы, слыша от апостола Павла: «будьте подражателями мне, как я Христу» (1 Кор. 11:1), ты и сам удостоился венцов правды и тех вечных благ, которые уготовал Христос Бог наш всем возлюбившим Его. Да сподобимся их и мы все, милостью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава, ныне и присно, и во веки веков. Аминь» (О ревности и благочестии, и о слепорожденном, т.8, ч.2, !в «Творениях св. Иоанна Златоуста» отнесен к разделу spuria!).

Стоит отметить, что и в русской богословской традиции была принята эта мысль со ссылками на отцов древности. Свт Димитрий Ростовский в слове на Богоявление Господне говорит о благоразумном разбойнике:

«Откуда же были призваны эти духовные птенцы к зерну любви? Не от воды ли крещения, в которой они в смерть его крестились? Послушаем святого Анастасия Синаита 7 , который о благоразумном разбойнике, для коего вода истекшая из ребер Христовых стала водою крещения , говорит: «к оным птицам (т. е. к небесным духам) отлетел из животворной воды, истекшей из всех птиц святой разбойник, воспаряя по воздуху в рое птиц вместе с царем - Христом».

Как видим, Ростовский святитель говорит уже не о Крови, но истекшей из ребер Спасителя воде, ставшей для разбойника водой Крещения (эту мысль мы видим и у прп. Ефрема Сирина ), причем, свт. Димитрий в данном случае ссылается на свидетельство св. Анастасия Синаита.

Итак, очевидна несостоятельность аргументов отказа от Таинства, опирающихся на «краевые вопросы» о спасении. И, вне всякого сомнения, по Сошествии Святого Духа Крещение необходимо для спасения, как об этом свидетельствует Сам Господь