Человечество нуждается в спасении от распространяющегося в мире зла - фундаментальная российская постановка проблемы миростроительства.

Продолжаем публикацию главы 2.8 «„Русская идея“ против мирового господства» фундаментальной коллективной монографии под ред. Сулакшина С.С. .

ЗАПАДНАЯ УГРОЗА РОССИЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

История России - это история непрекращающихся войн. По подсчетам С.М.Соловьева, с 1055 по 1462 г. Русь перенесла 245 нашествий. За период с 1365 по 1893 г. 305 лет Россия провела в войне. Когда боевые действия непосредственно не велись, над Россией фактически всегда нависал дамоклов меч военной угрозы.

Формы и технологии ведения войн в современную эпоху существенно изменились. Войны нового типа характеризуются как информационно-психологические. Но существо угроз в отношении России это не меняет.

Главная угроза для российской цивилизации на всем ее историческом существовании исходила с Запада. Даже в периоды нашествий кочевников с Востока именно Запад представлял для России основную опасность. Агрессия Запада была цивилизационным вызовом. На кону находилось само существование русской (российской) цивилизации.

То, что именно Запад выступал агрессором в отношении к России, а не наоборот, признают и многие западные мыслители. Среди них А.Дж.Тойнби - один из основоположников цивилизационного подхода. Научная честность не позволила ему поддержать популярную в рамках западной пропаганды тему «русского империализма». Именно западная опасность была, согласно А.Дж.Тойнби, тем цивилизационным вызовом, который в качестве ответа обусловливал мобилизацию России в ее великих исторических свершениях.

«На Западе , - писал он, - бытует понятие, что Россия - агрессор. И если смотреть на нее нашими глазами - то все признаки налицо. Мы видим, как в XVIII в. при разделе Польши Россия поглотила львиную долю территорий, в XIX в. она - угнетатель Польши и Финляндии, и архиагрессор в послевоенном сегодняшнем мире. На взгляд русских, все обстоит ровно наоборот. Русские считают себя жертвой непрекращающейся агрессии Запада, и, пожалуй, в длительной исторической перспективе для такого взгляда есть больше оснований, чем нам бы хотелось… Сторонний наблюдатель, если бы таковой существовал, сказал бы, что победы русских над шведами и поляками в XVIII в. - это лишь контрнаступление… в XIV в. лучшая часть исконной российской территории - почти вся Белоруссия и Украина - была оторвана от русского православного христианства и присоединена к западному христианству… Польские завоевания исконной русской территории… были возвращены России лишь в последней фазе мировой войны 1939-1945 гг. В XVII в. польские захватчики проникли в самое сердце России, вплоть до самой Москвы и были отброшены лишь ценой колоссальных усилий со стороны русских, а шведы отрезали Россию от Балтики, аннексировав все восточное побережье до северных пределов польских владений. В 1812 г. Наполеон повторил польский успех XVII в.…. Германцы, вторгшиеся в ее пределы в 1915-1918 гг., захватили Украину и достигли Кавказа. После краха немцев наступила очередь британцев, французов, американцев и японцев, которые в 1918 г. вторгались в Россию с четырех сторон. И наконец, в 1941 г. немцы вновь начали наступление, более грозное и жестокое, чем когда-либо. Верно, что и русские армии воевали на западных землях, однако они всегда приходили как союзники одной из западных стран в их бесконечных семейных ссорах. Хроники вековой борьбы между двумя ветвями христианства, пожалуй, действительно отражают, что русские оказывались жертвами агрессии, а люди Запада - агрессорами… Русские навлекли на себя враждебное отношение Запада из-за своей упрямой приверженности чуждой цивилизации» .

Россиефобия является исторически устойчивым основанием постоянно формируемого западной пропагандой образа России. Конечно, среди европейских и американских мыслителей часто обнаруживались и русофильски ориентированные фигуры, такие как В. Шубарт. Но доминирующим на Западе всегда было именно течение, продуцирующее фобии в отношении российской цивилизации. Ведущими мотивами антироссийской пропаганды стали идеологемы о варварстве, рабстве, империалистичности русского народа. Проводилась мысль о врожденности этих качеств, принципиальной неперестраиваемости России.

И.А.Ильин подчеркивал, что Запад вел борьбу не против самодержавия или коммунизма, а против самой России .

Существует ли реально Западный проект мирового господства (именно как проект - с субъектами реализации и программой действий)? Может быть, то, что подразумевается под Западным проектом, есть не более чем объективный, ввиду расширения межстрановой коммуникации, процесс глобализации?

ЦЕННОСТНАЯ НЕОДНОРОДНОСТЬ ГЛОБАЛИЗАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ

Глобализация сравнительно давно перешла из разряда вызовов в категорию реальных средовых условий общественного бытия. Однако отношение к ней попрежнему остается где-то на уровне идеомифологических конструкций. С одной стороны, в массовое сознание активно внедряется идеомиф о «свободном мире», демонстрация лояльности к которому преподносится в качестве непременного условия обретения материального благополучия (вхождение в круг респектабельных цивилизованных стран).

На другом полюсе идеомифологических конструкций находится инфернализация глобализационного процесса, утверждающая, что он не несет для человечества ничего, кроме порабощения под ярмом «золотого миллиарда». Но на практике антиглобализм оборачивается воинствующим бескультурьем, мигрантофобией, различными формами социальной девиации . Антиглобалисты во многих своих чертах восходят к архетипу Неда Лудда - первого сознательного разрушителя станка, давшего имя движению английских рабочих, связывавших ухудшение своего социального положения с внедрением машинного оборудования. Современные неолуддиты, борясь с глобализацией, смешивают две ее разнородные составляющие - экспансионную и коммуникационную. Отвергая американский мондиализм, они зачастую отрицают вместе с ним и весь накопленный человечеством потенциал коммуникационного взаимодействия . Нужна отчетливая дифференциация объединенных и структурно смешанных под единым терминологическим обозначением явлений (рис. 2.8.8).

Рис. 2.8.8. Парадигмы глобализации

КОММУНИКАЦИОННАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ

Процесс глобализации как тип процесса, затрагивающего все человечество, как формирование единого коммуникационного пространства родился задолго до современной цивилизации Запада. Первой в истории глобализационной волной стала неолитическая революция. Возникнув однажды в некоем локальном этническом очаге производящий тип хозяйствования (земледелие и скотоводство) с поразительной быстротой распространился по всему миру. По глобализационному типу осуществлялся также переход от каменного века к веку меди и железа. Теория «культурного диффузионизма», а по существу первобытной глобализации, является в настоящее время признанной объяснительной моделью универсальной логики развития Древнего мира .

Это правда, что именно западное сообщество выступает несколько последних столетий основным носителем инновационных технологий. Именно Запад является аккумулятором мировой научно-технической мысли. Но так было далеко не всегда.

В Античную эпоху греческие (подразумевай - европейские) мыслители обучались высшей мудрости у жрецов Египта. Передовая для своего времени китайская мысль предопределила последующий ход развития мира изобретением бумаги, пороха, компаса, корабельного руля, часового механизма. Берущий начало в Поднебесной империи Великий шелковый путь был важнейшей коммуникационной артерией мира. Имплементация наук в малопросвещенную до того жизнь средневековой Европы была осуществлена благодаря контактам с арабскими халифатами. Именно от арабов к европейцам пришли алгебра, химия, оптика, астрономия . Открытие Америки, как известно, привело к трансформации агрокультурного облика европейского континента.

Роль России в данной модели глобализации также не исчерпывалась лишь заимствованиями. В бытность Российской империи и Советского Союза она выступала одним из важнейших субъектов глобализационного экспорта культурных образцов, идей и изобретений. Нет оснований полагать, что роль интеллектуального лидера в мире не может очередной раз поменяться. Уже наметились надломы в удержании Западом лидерского бремени. Инновационный прорыв Японии стал первым симптомом геополитической модификации глобальных конфигураций. Восток в лице активно развивающихся национальных экономик различных регионов Азии стремительно наступает, все более сокращая отставание по основным экономическим показателям от золотомиллиардной когорты Запада . Если так дело пойдет и дальше, направленность мировых коммуникаций может принять принципиально иные очертания.

Попытки самоизолирования от глобализационных трендов достаточно хорошо известны. Именно таким образом Япония обрела в 30-е гг. XVII в. положение «закрытой страны». На практике это обернулось длительным застоем в развитии. В итоге расконсервация Японии, сопровождавшаяся подписанием неравноправных договоров, была осуществлена силовым способом. Курсировавшая в 1853-1854 гг. у японских берегов американская военная эскадра под руководством коммандора Пери принудила сегунат к вступлению в крайне невыгодные для себя договорные отношения. Изоляция, таким образом, задержав лишь на время глобализационный процесс, обернулась для Японии ввиду усугубившегося за изоляционный период ее технического отставания более тяжелыми формами проявления глобализации . По сходному сценарию происходило консолидированное «открытие» западными странами экономики Китая. Когда-то передовая в научно-техническом отношении страна даже не пыталась оказать адекватное сопротивление.

ЭКСПАСИОНИСТСКАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ

Совсем иное функциональное значение имеет экспансионная глобализация. Она представляет собой не что иное, как агрессию одной цивилизации против других. Пути экспансии, как известно, могут быть различны. Механизмы ее осуществления не ограничиваются прямым военным вторжением. Известны, например, варианты демографического и пропагандистского экспансионизма. «Торговая цивилизация» Запада исторически избрала в качестве одной из главных ниш своего распространения сферу экономики.

Впрочем, «свободный западный мир» не чуждается и вооруженного цивилизаторства. Насаждение демократии в Ираке находится в непрерывной череде примеров прямой военной агрессии со стороны цивилизации Запада. Само по себе возникновение «белой Америки» было связано с этноцидом коренного индейского населения.

Характерно, что классик цивилизационного анализа А.Д.Тойнби при рассмотрении отношений Россия-Запад приписывал роль агрессора именно западной цивилизации . Неслучайно святой преподобный князь Александр Невский, оценивая масштабы угроз, идущих от Запада и Востока, считал безусловно более опасной для Руси экспансию крестоносцев. Нанесшая существенный демографический урон татарская агрессия не затрагивала цивилизационных основ бытия русского народа. Православная Церковь даже получила от золотоордынских ханов некоторые преференции. Другое дело - экспансия Запада. Оказавшись под крестоносцами, Русь, как специфический цивилизационный организм скорее всего перестала бы существовать .

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

ПРИМЕЧАНИЯ

Тойнби А. Цивилизации перед судом истории. М., 1996. С. 106.

Ильин И. А. Мировая политика русских государей // Ильин И. А. Собр. соч.: в 10 т. Т. 2. Кн. 1. М., 1993. С. 118–119.

Безыменский Л.А., Фалин В. М. Кто развязал «холодную войну…». (Свидетельствуют документы) // Открывая новые страницы… Международные вопросы: события и люди. М., 1989. С. 109.

Бжезинский З. Как делаются новые враги / The New York Times. США. 26 октября 2004 // inosmi.ru; Бжезинский З. Мир утратил доверие к политике США / The Washington Post. США, 11 ноября 2003 // inosmi.ru; Бжезинский З. Америка терпит катастрофу // Los Angeles Times. США. 11 октября 2005 // inosmi.ru

Паращевин М. Социокультурные измерения в контексте глобальных процессов глазами населения Украины // Социология: теория, методы, маркетинг. 2005. № 3. С. 194–206.

Антиглобализм и глобальное управление. Доклады, дискуссии, справочные материалы. М., 2006.

Фрумкин С. Луддиты XXI века // Вестник Online. 2004. 17 марта. № 6 (343); Черняховский С. Новые луддиты или «афронацисты»? Восстания во Франции и варваризация Европы // Новая политика. 2005. 7 ноября.

Culture: the dif usion controversy. L., 1928; Smith G.E. h e Dif usion of Culture. N.Y., L., 1971; Винклер Г. Вавилонская культура в ее отношении к культурному развитию человечества. М., 1913; Артановский С. Н. Историческое единство человечества и взаимное влияние культур. Л., 1967.

Уотт У. М. Влияние ислама на средневековую Европу. М., 1976.

Лунев С. И. Социально-экономическое развитие крупнейших стран Евразии: цивилизационный контекст // Восток - Запад - Россия. М., 2002. С. 161–185.

История стран Азии и Африки в новое время. М., 1989. Ч. 1. С. 71–72, 85–87.

Тойнби А. Д. Постижение истории. М., 1991. С. 142.

Гумилев Л. Н. От Руси до России. М., 2003. С. 119–121.

21 января 1933 года в № 4690 французского журнала L"Jllustration была напечатана достопримечательная статья итальянского историка Гуилельмо Ферреро, проведшего последнюю часть своей жизни в Женеве и скончавшегося там же в 1941 году.

Статья, озаглавленная «Прежняя Россия и мировое равновесие», высказывает ряд верных и справедливых мыслей о мировой политике русских Государей в 19 веке. Эти мысли прозвучали в Европе как в стране глухонемых и не оказали, конечно, ни малейшего влияния на укоренившееся здесь общественное мнение. Европа не знает России, не понимает ее народа, ее истории, ее общественно-политического строя и ее веры. Она никогда не понимала и ее Государей, огромности их задания, их политики, благородства их намерений и человеческого предела их возможностей…

И, странное дело, каждый раз, как кто-нибудь знающий пытается высказать правду и поправить дело всеобщего невежества, он наталкивается на уклончивое безразличие и недружелюбное молчание. Ему не возражают, его не опровергают, а просто – «остаются при своем». Европе не нужна правда о России; ей нужна удобная для нее неправда. Ее пресса готова печатать о нас самый последний вздор, если этот вздор имеет характер хулы и поношения. Достаточно любому ненавистнику России, напр., из «Грушевских украинцев», распространиться о пресловутом поддельном «завещании Петра Великого», о «московитском империализме», якобы тождественном с коммунистическим мирозавоеванием, и о «терроре царизма», – и европейские газеты принимают эту лживую болтовню всерьез, как новое оправдание для их застарелого предубеждения. Им достаточно произнести это политически и филологически-фальшивое словечко «царизм», – и они уже понимают друг друга, укрывая за ним целое гнездо дурных аффектов: страха, высокомерия, вражды, зависти и невежественной клеветы…

Нам надо понять это отношение, это нежелание правды, эту боязнь действительности. Все видимое преклонение европейца перед «точным знанием», перед «энциклопедической образованностью», перед «достоверной информацией», словом, – вся этика истины – смолкает, как только дело коснется России. Европейцам «нужна» дурная Россия: варварская, чтобы «цивилизовать» ее по-своему; угрожающая своими размерами, чтобы ее можно было расчленить; завоевательная, чтобы организовать коалицию против нее; реакционная, чтобы оправдать в ней революцию и требовать для нее республики; религиозно-разлагающаяся, чтобы вломиться в нее с пропагандой реформации или католицизма; хозяйственно-несостоятельная, чтобы претендовать не ее «неиспользованные» пространства, на ее сырье или, по крайней мере, на выгодные торговые договоры и концессии. Но если эту «гнилую» Россию можно стратегически использовать, тогда европейцы готовы заключить с ней союзы и требовать от нее военных усилий «до последней капли ее крови»…

И вот когда в такой атмосфере кто-нибудь из них скажет несколько правдивых и справедливых слов о России, то мы должны выделить их из общего хора голосов.

Ферреро, как и другие, не знает истории России и не разумеет ни ее судьбы, ни ее строя, ни ее задач. Для него, как и для всех европейцев (о, как редкостны исключения!), Россия есть «далекая, полуварварская империя», «олигархия восточных сатрапов», страна «деспотизма, подмявшего под себя сто миллионов людей», «огромное военное государство, основанное и управляемое мечом, эксцентричное, наполовину оевропеившееся»… Кроме этих мертвых пошлостей, он не знает о России ничего. И потому – понять и объяснить мировую политику ее Государей – он не может. Но он это честно выговаривает: «Эта политика», упорно и потомственно добивавшаяся в Европе и в Азии «устойчивого равновесия», есть для него «одна из великих тайн истории 19 века», которую «важно было бы изучить и понять». И вот Ферреро имеет мужество признать эту политику, точно формулировать ее сущность и ее значение для всего мира и с величайшею тревогою отметить ее вынужденное прекращение. Предоставим слово ему самому.

Девятнадцатый век принес Европе «очень немного войн», «мало кровавых и мало разорительных, кроме разве войны 1870 года. Германия, Франция, Англия, Соединенные Штаты – гордились до самого 1914 года тем порядком и миром, которые господствовали во вселенной в течение целого века, тем богатством, которое им удалось извлечь из этого порядка и мира», и соответствующим прогрессом. Все эти «чудеса, ослепившие 19 век, они считали своим делом и своею гордостью. Но теперь мы знаем, что мы тут были ни при чем, что это был почти бесплатный дар, поднесенный Германии, Франции, Англии, Соединенным Штатам, всему Западу – последними наследниками Византии», т. е. Царями.

«После 1918 года мы слишком скоро забыли, что с 1815 года до 1914 года, в течение века, Россия была великой силой равновесия в Европе». «С 1815 года до 1870 года Россия поддерживала и подкрепляла германский мир, помогая ему прямо и косвенно. В 1849 году она спасла Австрию, послав в Венгрию свою армию, чтобы подавить мадьярскую революцию. Бисмарк смог объединить Германию и создать империю между 1863-1870 годами, потому что петербургское правительство давало ему свободу, если не прямо поощряло его. Тогда в Петербурге хотели усиления Германии, чтобы она была противовесом Англии и Франции, врагам России по Крымской войне. Но после 1870 г. германский мир быстро принимает гигантские размеры и замашки. И вот Россия понемногу отделяется от него и переходит в другой лагерь. В 1875 году она помешала Германии напасть на Францию. После 1881 года»… Россия все больше и больше сближается с Францией. Почему? Потому что германское могущество все возрастает». Наконец, в 1891 году заключается настоящий союз с Францией, а в начале 20 века «Англия и Россия, два соперника, объединяются против германской опасности».

Как бы ни объяснялась тайна этой «выдержанной, вековой политики европейского равновесия», проводившейся русскими Императорами, – «бесспорно, что если Европа пользовалась целый век миром, лишь с перерывом от 1848 до 1878 года, то она обязана этим в значительной степени такой русской политике. В течение века Европа и Америка были на банкете всеобщего благоденствия гостями и почти прихлебателями русских Царей.

Но этим «парадокс не исчерпывается: эта огромная военная империя»… была также стражем порядка и мира, в Азии. Ураган, разоряющий Азию вот уже больше 20 лет (теперь уже 39 лет!), начался только в 1908 году вместе с турецкой революцией ив 1911 году вместе с китайской революцией. С 1915 года до этих революций Азия пребывала в сравнительном порядке, которым Европа широко пользовалась для распространения своего влияния и для устройства своих дел. Но этот порядок поддерживался, главным образом, страхом перед Россией. В Турции, в Персии, в Индии, в Японии – имелись англофильские партии. Все уступали интригам или даже господству Англии, потому что Англия казалась защитою против московской империи и меньшим злом». Таким образом, «обе державы помогали друг другу, ведя борьбу друг против друга; и их азиатское соперничество было самым парадоксальным сотрудничеством в мировой истории». Понятно, что «крушение царизма» в 1917 году «стало для Азии сигналом к восстанию против Европы и против западной цивилизации».

Теперь «все заняты новым правительством, овладевшим Россией», стараясь разгадать его намерения, и «забыли об империи Царей, как если бы она исчезла совсем»; а между тем «последствия ее крушения только еще начинаются ощущаться». «Цари России уже не даруют ежедневно Европе и Азии даров мира и порядка», а «Европа и Америка не находят ничего такого, что могло бы заменить эту политику равновесия, в течение века регулирующую жизнь Вселенной».

Все это было написано в 1933 году. С тех пор произошло очень многое, подтвердившее предвидения и опасения Ферреро. Миролюбивая Россия лежит все еще в прострации, в разорении, унижении и муках. Ее место занято посягающим «на все» Советским Союзом. Это новое, в корне нерусское и враждебное национальной России псевдогосударство явилось невиданным в истории человечества революционным и военным агрессором – и мир трепещет в ожидании новой разрушительной войны. Регулятором мирового равновесия пришлось стать Соединенным Штатам.

Но вернемся к прошлому, к «неразгаданной тайне», выдвинутой в статье Ферреро.

Первое, что необходимо установить для разъяснения выдвинутой итальянским ученым проблемы и политической «тайны», – что между русскими Государями и русским народом существовала духовно-органическая связь. Эта связь прерывалась очень редко; и государи, не умевшие установить ее (Анна Иоанновна под влиянием Бирона, Иоанн Шестой по малолетству и Петр III по чужеземству), проходили в русской истории как тени. Иностранная кровь, вливавшаяся в русскую династию (в силу «равнородных» браков) – преодолевалась обычно уже в следующем поколении. Этому содействовали глубокие духовные обстояния.

1. Своеобразие русского духовного уклада, не совмещающегося с западноевропейским укладом и властно требующего ассимиляции.

2. Православная вера, вовлекающая в религию главное чувствилище человеческой души и не мирящаяся с формальной обрядностью и условным ханжеством.

3. Особливость русской государственной судьбы, трагической по самому своему существу: ее надо понять трепетом сердца и принять совестью и волею.

4. Сила нравственного излучения, исходившего от монархически чувствующего и водящего народа, направленного к Государю и его Дому.

5. Чуткая даровитость русских Государей, религиозно-осмысливающих свое служение и вдохновлявшихся верою в русский народ, а также, в особенности,– любовью к нему.

В силу всего этого драгоценная связь между монархом и народом устанавливалась быстро и напрочно. Это давало русским Государям возможность чувствовать и созерцать свою страну, жить в основном русле его истории и мыслить из его трагической судьбы. Они, так сказать, «врастали» в Россию, чему много содействовала художественная даровитость русского человека. Русский народ, созерцая сердцем своих Государей, вовлекал их (уже в звании наследника!) в ответное сердечное созерцание, и государям, – инстинктивно и интуитивно, – открывалось самое существенное: душевный и духовный уклад русского народа, его историческая судьба, его грядущие пути и, в особенности, его опасности. Они оставались людьми и могли ошибаться (недооценивать одно и переоценивать другое); это возлагало на русских людей долг правды и прямого состояния перед Государем. Но в основном они редко сомневались.

К началу 19 века русский народ нуждался прежде всего и больше всего – в мире. Он провоевал, по точному исчислению генерала Сухотина и историка Ключевского, буквально две трети своей жизни – за свою национальную независимость и за свое место под солнцем, которое оспаривали у него все соседи. Эти войны столетиями растрачивали его лучшие силы: гибли самые верные, самые храбрые, самые сильные духом, волею и телом. Эти войны задержали его культурный и хозяйственный рост. Им надо было положить конец.

А между тем с семилетней войной (1756-1762) Россия была вовлечена в западноевропейские трения и войны: она стала членом «европейского концерна» на положении великой державы и не могла уже отказаться от этого пути. Следование по нему принесло нам целый ряд величайших государственно-вредных осложнений: разделы Польши, суворовский поход и затяжные войны с Наполеоном, окончившиеся, как известно, опустошением ряда губерний, сожжением Москвы и ликвидационной войной за пределами России. В общем, много славы, очень много ненужного бремени и огромные потери.

После наполеоновских войн положение России выяснилось недвусмысленно. Дипломатически и стратегически «уйти из Европы» – значило бы предоставить опередившим нас европейским державам сговариваться на свободе против России, замышляя против нее недоброе, а самим пассивно ждать нового вторжения «двунадесяти язык». Этот исход был бы равносилен самопредательству. Технически же, хозяйственно и культурно этот уход был бы еще большей ошибкой. Но, оставаясь в «европейском концерте», надо было считаться с неизбежностью новых стратегических вовлечений в западные дела и соперничества. Оставалось одно – мудрое и верное: неуклонно и искусно поддерживать в Европе и Азии равновесие сил и длительное замирение.

И вот, начиная с первой французской революции, впервые показавшей европейцам весь размах этого заразительного психического заболевания масс, Россия должна была считаться с двумя кровавыми опасностями, идущими из Европы: с войной и с революцией. Это уразумели уже Екатерина II и Павел I. Что может дать России европейская война – показали тогда наполеоновские походы. Что может вызвать в России массовое восстание, показали бунт Разина, стрелецкие заговоры при Петре Великом и самозванство Пугачева. Русские государи 19 века видели обе эти опасности, которые нисколько не тревожили русскую революционную интеллигенцию. Поэтому они стремились оградить Россию и от ненужных войн, и от революционных безумий. Они хотели вывести народ, по возможности без войн и решительно без революций, на путь реформ, дальновидно подготовлявшихся Императором Николаем I и превосходно осуществленных Императором Александром II.

Ныне история подтвердила их политическую линию: строить Россию мировым равновесием сил; не допускать ее провала в стихию восстания; и повышать уровень ее культуры и правосознания. В начале 20 века, когда Россия больше всего нуждалась в мире и лояльном прогрессе – именно война и революция принесли ей невиданное в истории крушение и превратили ее в очаг мировой заразы…

В течение всего 19 века европейцы не верили – ни в миролюбие России, ни в мудрые и прогрессивные замыслы ее императоров. Они уверяли себя, что Россия стремится к территориальному расширению и желает покорить себе всех соседей. Конечно, у страха глаза велики; но ведь и сила суждения, именуемая в общежитии «умом», дается человеку на что-нибудь… Европейцы сделали себе из России что-то вроде «пугала». Это объясняется, между прочим, – провинциальностью их политического горизонта: они никогда не могли представить себе того пространства, которым Россия уже оплодотворена, и в то же время обременена; они все воображали, что Россия с ее малою плотностью населения нуждается в их переуплотненных жителями клочках территории; они не понимали, что экспансия имеет смысл только в сторону менее населенных стран и что Россия с ее православной верою и с ее просторами никогда не могла дойти до чудовищной германской мысли – истреблять население завоеванной страны, чтобы отдать ее своим насильникам… На самом же деле – не русских тянуло завоевывать Европу, а европейцы разных государств мечтали (вослед за шведским королем Густавом Адольфом!) отодвинуть Россию в Азию и отнять у нее ее «передние» европейские земли. Последние полвека наглядно подтвердили это стремление – и со стороны Германии (два похода на Россию, в Прибалтику и на Украину вплоть до Волги и Кавказа!), и со стороны Польши, определенно мотивировавшей свою экспансию на восток «необходимостью обеспечить свои грядущие поколения» коренными русскими землями и доныне заселенными русским народом.

Все это заставляет нас признать миролюбивую и уравновешенную политику русских Государей в 19 веке – национально верной, дальновидной и мудрой. Она является прямой противоположностью советскому революционному завоевательству и может казаться «империалистической» или «таинственной» только неосведомленному европейцу, раз навсегда испугавшемуся «русского колосса» и ликующему каждый раз, как ему дается повод провозгласить, что сей колосс – «на глиняных ногах». И если бы европейские газетчики знали и понимали, какая политическая глупость нужна для того, чтобы повторять их отождествление русской национальной политики «равновесия» с советской политикой революционного завоевания мира, то многие из них вырвали бы себе остатки волос на голове…

Они аннексировали

Мы имеем серьезные данные для утверждения, что руководящие круги советских коммунистов считают все занятые Красною Армией европейские территории – своим завоеванием и приобретением. Согласно этому они аннексировали не только Прибалтийские страны и Бессарабию, входившие в состав России до 1914 года, но и всю Польшу, всю восточную половину Германии, Чехию, Венгрию, Румынию, Болгарию, Албанию, ныне «бунтующую» Югославию и восточную часть Австрии. Они считают, что «первая мировая война дала им Россию, а вторая – Восточную Европу». По-видимому, к этому надо присоединить еще – Монголию, Манчжурию и значительную часть Китая.

Эти аннексии не провозглашаются открыто: 1) чтобы не раздражать народы «аннексированных» стран; они теперь «перевоспитываются», подобно пленникам-мученикам советских концлагерей, и лишь постепенно привыкают к своей судьбе, к тоталитарному режиму, к чистке партий и армий, к презрительному попиранию их национального и патриотического чувства и к коммунизму; 2) чтобы не пугать преждевременно народы не оккупированных стран, которые должны «симпатизировать» своим компартиям, отдавать им голоса на выборах и готовиться к революции; 3) чтобы не дразнить бывших «союзников» по второй мировой войне и не перенапрягать преждевременно мировую атмосферу. Но партийные комиссары, инструкторы, лекторы и докладчики – не скрывают этих «завоеваний» и «приобретений».

При формулировании нашего отношения к этим «аннексиям» – нам следует учитывать следующие соображения:

1. Советский Союз не есть Россия. Его стратегия, дипломатия и политика – не суть стратегия, дипломатия и политика национальной России. Великая победа Советов укрепляет и длит коммунистический режим, т. е. порабощение, нищету, деморализацию и вымирание русского народа. Всякая советская оккупация и «аннексия», вводящая в других странах тоталитарный режим, приписывается другими народами не Коминтерну-Коминформу, а России и будит в душах страх перед якобы наседающей Россией и ненависть к страдающему русскому народу: порабощенного принимают за поработителя и коммунистические злодейства выдаются за «обычную у русских жестокость» (из газетных суждений).

2. По самому существу Россия ныне не нуждается в территориальном расширении за пределы 1914 года и удовлетворится на Западе так называемой «линией Керзона». История навязала нам и без того чрезмерное обилие мелких народностей, которые нарушают драгоценную монолитность нашего государства и подчас склонны считать благодушное культуртрегерство национальной России за что-то вроде «угнетения». Исторически Россия заинтересована ныне больше всего в национальной консолидации и в залечивании революционных ран, а совсем не в завоеваниях, не в расширении своей территории на Запад и не в самообременении чуждыми нам малыми народами. Империалистическая политика может нам только вредить: она отвлечет нас от внутреннего – правового, культурного и хозяйственного – прогресса; навяжет нам справедливо восстающие против нас инонациональные «провинции»; введет нас неизбежно во многие опасные дипломатические конфликты; вызовет новый страх и новую ненависть к нам во всей Европе и за ее пределами и истощит Россию бессмысленными войнами за обладание решительно не нужными нам территориями и народами…

3. Перед лицом этих соображений национальный империализм не имеет в России никакого патриотического оправдания: он не нужен, он опасен и, может быть, даже гибелен. Мечта о разрастании территории имеет смысл только там, где это безусловно необходимо для национально-государственного бытия народа. Эта эпоха отошла для нас в прошлое; и ныне такой необходимости нет. Носиться же с этой мечтой «по инерции» – бессмысленно и опасно. Ставить себе задачу «русификации Запада» – значит предаваться духовно-беспочвенной и нелепой национальной гордыне и проявлять сущее ребячество в государственных вопросах. Мы сами не оправдались перед судом истории: мы не сумели отстоять ни нашу свободу, ни нашу государственность, ни нашу веру, ни нашу культуру. Чему же мы стали бы «обучать» Запад? Русский народ должен думать о своих собственных недостатках и пороках, о своем духовном возрождении, укреплении и расцвете, а не о том, как бы ему навязать искаженное «русскоподобие» народам, уже сложившимся в иной культуре и с чуждым нам языком и характером. Смешно слушать «мудрые» советы разорившегося хозяина; глупо превозноситься в самомнении, наделавши бед на весь мир…

4. Все эти соображения сохраняют свой вес и для нашей армии. Русская армия неотделима от своего народа: она есть воплощение его воли, его силы, его храбрости, его разума. Нам естественно гордиться ее доблестью; но не ее покорностью интернациональным коммунистам; и не ее политическим малодушием; и не ее национальным безразличием. И все это решительно не означает, что она призвана нападать на всех соседей, разбивать их армии и порабощать народ за народом. Русская армия отнюдь не должна заболевать «чингисханством»; она не должна видеть в себе какой-то всемирный «паровой каток» или «бич» человечества. Это была бы сущая духовная болезнь, которую ныне Коминтерн насаждает в кадрах Красной армии. Заражаться этой заразой – значит поддаваться революционному гипнозу и заболевать коммунистической манией величия…

5. Политика принципиально требует трезвения и предвидения. Ни одно достижение Советского государства (если таковые в действительности имеются) не есть достижение русского народа: что из этих «достижений» переживет крушение компартии? Что останется России от всех этих «пятилеток», индустриализации и прочих затей, осуществляемых на костях и на крови русских людей? Неизвестно. Но чудовищная убыль населения, деморализация от тоталитарного режима, вырождение культуры, море страданий и унижений – уже вошли в историю русского народа. Так обстоит и во внешней политике: «взятое» Советами – уже пережито всем остальным миром как возмутительное противоправие, совершенное «русскими»; и кто в мире примирится с увековечением этого «грабежа» и «насилия»?! Поэтому всякая советская «аннексия» не только не имеет шансов сохраниться, но грозит России (как было с Германией после Гитлера) карающей расплатой за счет ее собственных исконных территорий.

6. Поскольку же всякая советская «аннексия» усиливает хозяйственный, рабочий, политический и военный потенциал Коминтерна-Коминформа и сеет среди новых и новых народов безбожие, тоталитарное растление нравов, нищету, изобилие и жажду мести (мести кому? «русским»?), постольку признавать правомерность этих «аннексий» или тем более радоваться им – могут только люди, зараженные мировою смутою.

Из книги Империя - I [с иллюстрациями] автора

15. Имя «венгерский» в титуле русских государей В полном титуле русских государей как до Романовых, так и при них, присутствовал титул Югорский, то есть Венгерский. Таков, в частности, даже титул русского царя, приведенный, например в , с.76. А также во многих других

Из книги Славянское завоевание мира автора Носовский Глеб Владимирович

16. Слово «Венгерский» в титуле русских государей Хорошо известно, что в полном титуле русских государей, как до Романовых, так и при них, присутствовало слово ЮГОРСКИЙ, то есть ВЕНГЕРСКИЙ. Таков, в частности, и титул русского царя, приведенный Орбини. Он пишет:«Государь

Из книги История Российская. Часть 1 автора Татищев Василий Никитич

ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ О РОДОСЛОВИИ ГОСУДАРЕЙ РУССКИХ 1. Родословия. Причисление к родам. Генеалогия слово греческое, по-славянски родословие, представляет собой знание о людях, в истории мира заметный след оставивших, по их началу и происхождению. В чем именно, особенно

Из книги Мифы и правда о погромах автора Платонов Олег Анатольевич

З. «Митинг» 18 октября, внутри здания Киевской городской Думы. - Изорвание евреями и их шаббесгоями портретов Русских Государей. - Погром сынов Иуды в Киеве - Если бы где-либо, на ярмарке, продавался стыд, я отдал бы вес свои деньги евреям, - пусть бы они, хотя

Из книги Кто изобрел современную физику? От маятника Галилея до квантовой гравитации автора Горелик Геннадий Ефимович

Из книги Русский код развития автора Нарочницкая Наталия Алексеевна

Права человека и мировая политика: концепции и реальность Правозащитная проблематика давно намеренно превращена в сознании обывателя западной цивилизации чуть ли не в основной аспект жизни общества. Достаточно набившие оскомину клише заполняют информационное поле, на

Из книги История Кореи: с древности до начала XXI в. автора Курбанов Сергей Олегович

§ 1. Политика корейских государей по отношению к буддизму и конфуцианству в XV - начале XVI века Поскольку изначально буддизм и конфуцианство «обслуживали» разные сферы общественной жизни, первое - духовную, а второе - политическую, то приход к власти новых

Из книги Книга 1. Империя [Славянское завоевание мира. Европа. Китай. Япония. Русь как средневековая метрополия Великой Империи] автора Носовский Глеб Владимирович

15. Имя «венгерский» в титуле русских государей В полном титуле русских государей, как до Романовых, так и при них, присутствовал титул ЮГОРСКИЙ, то есть ВЕНГЕРСКИЙ. Таков, в частности, даже титул русского царя, приведенный, например в , с. 76. А также во многих других

Из книги Загадки истории России автора Непомнящий Николай Николаевич

Что же такое библиотека русских государей? Царское и русское национальное богатство, достояние Руси, а теперь России. Впрочем, это достояние можно уверенно называть утраченным или сокрытым в неизвестном тайнике «сокровищем мировой цивилизации». Именно здесь мы

Из книги Исторический маразм Кремля и «Болота» [Россией правят двоечники!] автора Нерсесов Юрий Аркадьевич

Иван Грозный - единственный из 106 русских государей, которого нет на памятнике «Тысячелетие России» Если вам придется побывать в Великом Новгороде, поглядите внимательно на памятник «Тысячелетие России», воздвигнутый в 1862 году. Среди 106 всех русских государей,

Из книги Алфавитно-справочный перечень государей русских и замечательнейших особ их крови автора Хмыров Михаил Дмитриевич

Алфавитно-справочный перечень государей русских и замечательнейших особ их крови Михаил Дмитриевич Хмыров1870Составители современного издания:Елизавета Константиновна Авраменко,Сергей Степанович Атапин,Любовь Павловна Колосова.«САТИС» СПб 1993

Из книги Золотая эпоха морского разбоя автора Копелев Дмитрий Николаевич

ГЛАВА 3. МОРСКОЙ РАЗБОЙ И МИРОВАЯ ПОЛИТИКА Тордесильясский договор и «закрытое море» Вторая половина XV в. ознаменовалась в истории мировой цивилизации грандиозными свершениями. Наступила эпоха Великих географических открытий. В поисках богатств. «Индий» - вожделенной

Из книги Хронология российской истории автора Конт Франсис

Мировая война и внешняя политика - 26 окт. (8 нояб.). Декрет о мире: в нем содержится предложение ко всем воюющим сторонам немедленно начать переговоры о подписании справедливого демократического мира без аннексий и контрибуций.- 1 (14) нояб. После бегства А. Керенского

Из книги Всемирная история: в 6 томах. Том 5: Мир в XIX веке автора Коллектив авторов

Мировая политика последней трети XIX - начала XX века Европейское равновесиеРеволюции, национальные войны и освободительные восстания, чередой сотрясавшие Европу в течение почти четверти столетия - с 1848 по 1871 г., - заметно изменили ее облик. Столь значительной ревизии

Из книги Пре$тупный интернационал в центре Европы [Как NATO создают государства-бандиты] автора Пономарёва Елена Георгиевна

Заключение. Государство-бандит и мировая политика История - это политика, которую уже нельзя исправить. Политика - это история, которую еще можно исправить. Зигмунд Графф Мафиозная государственность подобно вирусу расширяет ареал своего распространения. Можно даже

Из книги Русское влияние в Евразии. Геополитическая история от становления государства до времен Путина автора Леклерк Арно

Россия: интересы в ближнем зарубежье и мировая политика Andolenko (g?n?ral): Histoire de l’Arm?e russe, Flammarion, Paris, 1967Boyer Yves et Facon Isabelle: La politique de s?curit? de la Russie. Entre continuit? et rupture, Ellipses et Fondation de la Recherche Strat?gique, Paris, 2000Caulier Emmanuel: «Le retour de la Russie sur la sc?ne g?ostrat?gique» in Enjeux diplomatiques et strat?giques 2008, Economica, Paris, 2008Facon Isabelle.

I .

21 января 1933 года в № 4690 французского журнала L"I llustration была напечатана достопримечательная статья итальянского историка Гуилельмо Ферреро, проведшего последнюю часть своей жизни в Женеве и скончавшегося там же в 1941 году.

Статья, озаглавленная «Прежняя Россия и мировое равновесие», высказывает ряд верных и справедливых мыслей о мировой политике русских Государей в 19 веке. Эти мысли прозвучали в Европе как в стране глухонемых и не оказали, конечно, ни малейшего влияния на укоренившееся здесь общественное мнение. Европа не знает России, не понимает ее народа, ее истории, ее общественно-политического строя и ее веры. Она никогда не понимала и ее Государей, огромности их задания, их политики, благородства их намерений и человеческого предела их возможностей…

И, странное дело, каждый раз, как кто-нибудь знающий пытается высказать правду и поправить дело всеобщего невежества, он наталкивается на уклончивое безразличие и недружелюбное молчание. Ему не возражают, его не опровергают, а просто - «остаются при своем». Европе не нужна правда о России; ей нужна удобная для нее неправда . Ее пресса готова печатать о нас самый последний вздор, если этот вздор имеет характер хулы и поношения. Достаточно любому ненавистнику России, напр., из «Грушевских украинцев», распространиться о пресловутом поддельном «завещании Петра Великого», о «московитском империализме», якобы тождественном с коммунистическим мирозавоеванием, и о «терроре царизма», - и европейские газеты принимают эту лживую болтовню всерьез, как новое оправдание для их застарелого предубеждения. Им достаточно произнести это политически и филологически-фальшивое словечко «царизм», - и они уже понимают друг друга, укрывая за ним целое гнездо дурных аффектов: страха, высокомерия, вражды, зависти и невежественной клеветы…

Нам надо понять это отношение, это нежелание правды, эту боязнь действительности. Все видимое преклонение европейца перед «точным знанием», перед «энциклопедической образованностью», перед «достоверной информацией», словом, - вся этика истины - смолкает, как только дело коснется России. Европейцам «нужна» дурная Россия: варварская , чтобы «цивилизовать» ее по-своему; угрожающая своими размерами , чтобы ее можно было расчленить; завоевательная , чтобы организовать коалицию против нее; реакционная , чтобы оправдать в ней революцию и требовать для нее республики; религиозно-разлагающаяся , чтобы вломиться в нее с пропагандой реформации или католицизма; хозяйственно-несостоятельная, чтобы претендовать не ее «неиспользованные» пространства, на ее сырье или, по крайней мере, на выгодные торговые договоры и концессии. Но если эту «гнилую» Россию можно стратегически использовать, тогда европейцы готовы заключить с ней союзы и требовать от нее военных усилий «до последней капли ее крови»…

И вот когда в такой атмосфере кто-нибудь из них скажет несколько правдивых и справедливых слов о России, то мы должны выделить их из общего хора голосов.

Ферреро, как и другие, не знает истории России и не разумеет ни ее судьбы, ни ее строя, ни ее задач. Для него, как и для всех европейцев (о, как редкостны исключения!), Россия есть «далекая, полуварварская империя», «олигархия восточных сатрапов», страна «деспотизма, подмявшего под себя сто миллионов людей», «огромное военное государство, основанное и управляемое мечом, эксцентричное, наполовину оевропеившееся»… Кроме этих мертвых пошлостей, он не знает о России ничего. И потому - понять и объяснить мировую политику ее Государей - он не может. Но он это честно выговаривает: «Эта политика», упорно и потомственно добивавшаяся в Европе и в Азии «устойчивого равновесия», есть для него «одна из великих тайн истории 19 века», которую «важно было бы изучить и понять». И вот Ферреро имеет мужество признать эту политику, точно формулировать ее сущность и ее значение для всего мира и с величайшею тревогою отметить ее вынужденное прекращение . Предоставим слово ему самому.

Девятнадцатый век принес Европе «очень немного войн», «мало кровавых и мало разорительных, кроме разве войны 1870 года. Германия, Франция, Англия, Соединенные Штаты - гордились до самого 1914 года тем порядком и миром , которые господствовали во вселенной в течение целого века, тем богатством , которое им удалось извлечь из этого порядка и мира», и соответствующим прогрессом. Все эти «чудеса, ослепившие 19 век, они считали своим делом и своею гордостью . Но теперь мы знаем, что мы тут были ни при чем , что это был почти бесплатный дар, поднесенный Германии, Франции, Англии, Соединенным Штатам, всему Западу - последними наследниками Византии », т. е. Царями.

«После 1918 года мы слишком скоро забыли, что с 1815 года до 1914 года, в течение века, Россия была великой силой равновесия в Европе ». «С 1815 года до 1870 года Россия поддерживала и подкрепляла германский мир , помогая ему прямо и косвенно. В 1849 году она спасла Австрию, послав в Венгрию свою армию, чтобы подавить мадьярскую революцию. Бисмарк смог объединить Германию и создать империю между 1863-1870 годами, потому что петербургское правительство давало ему свободу, если не прямо поощряло его. Тогда в Петербурге хотели усиления Германии, чтобы она была противовесом Англии и Франции, врагам России по Крымской войне. Но после 1870 г. германский мир быстро принимает гигантские размеры и замашки. И вот Россия понемногу отделяется от него и переходит в другой лагерь. В 1875 году она помешала Германии напасть на Францию. После 1881 года»… Россия все больше и больше сближается с Францией. Почему? Потому что германское могущество все возрастает». Наконец, в 1891 году заключается настоящий союз с Францией, а в начале 20 века «Англия и Россия, два соперника, объединяются против германской опасности».

Как бы ни объяснялась тайна этой «выдержанной, вековой политики европейского равновесия», проводившейся русскими Императорами, - «бесспорно, что если Европа пользовалась целый век ми-

ром, лишь с перерывом от 1848 до 1878 года, то она обязана этим в значительной степени такой русской политике. В течение века Европа и Америка были на банкете всеобщего благоденствия гостями и почти прихлебателями русских Царей.

Но этим «парадокс не исчерпывается: эта огромная военная империя»… была также стражем порядка и мира , в Азии. Ураган, разоряющий Азию вот уже больше 20 лет (теперь уже 39 лет!), начался только в 1908 году вместе с турецкой революцией и в 1911 году вместе с китайской революцией. С 1915 года до этих революций Азия пребывала в сравнительном порядке, которым Европа широко пользовалась для распространения своего влияния и для устройства своих дел. Но этот порядок поддерживался, главным образом, страхом перед Россией. В Турции, в Персии, в Индии, в Японии - имелись англофильские партии. Все уступали интригам или даже господству Англии, потому что Англия казалась защитою против московской империи и меньшим злом». Таким образом, «обе державы помогали друг другу, ведя борьбу друг против друга; и их азиатское соперничество было самым парадоксальным сотрудничеством в мировой истории». Понятно, что «крушение царизма» в 1917 году «стало для Азии сигналом к восстанию против Европы и против западной цивилизации».

Теперь «все заняты новым правительством, овладевшим Россией», стараясь разгадать его намерения, и «забыли об империи Царей, как если бы она исчезла совсем»; а между тем «последствия ее крушения только еще начинаются ощущаться ». «Цари России уже не даруют ежедневно Европе и Азии даров мира и порядка», а «Европа и Америка не находят ничего такого, что могло бы заменить эту политику равновесия, в течение века регулирующую жизнь Вселенной».

Все это было написано в 1933 году. С тех пор произошло очень многое, подтвердившее предвидения и опасения Ферреро. Миролюбивая Россия лежит все еще в прострации, в разорении, унижении и муках. Ее место занято посягающим «на все» Советским Союзом. Это новое, в корне нерусское и враждебное национальной России псевдо-государство явилось невиданным в истории человечества революционным и военным агрессором - и мир трепещет в ожидании новой разрушительной войны. Регулятором мирового равновесия пришлось стать Соединенным Штатам.

Но вернемся к прошлому, к «неразгаданной тайне», выдвинутой в статье Ферреро.

МИРОВАЯ ПОЛИТИКА РУССКИХ ГОСУДАРЕЙ.

Первое, что необходимо установить для разъяснения выдвинутой

итальянским ученым проблемы и политической «тайны», - что между русскими Государями и русским народом существовала духовно-органическая связь . Эта связь прерывалась очень редко; и государи, не умевшие установить ее (Анна Иоанновна под влиянием Бирона, Иоанн Шестой по малолетству и Петр III по чужеземству), проходили в русской истории как тени. Иностранная кровь, вливавшаяся в русскую династию (в силу «равнородных» браков) - преодолевалась обычно уже в следующем поколении. Этому содействовали глубокие духовные обстояния. 1. Своеобразие русского духовного уклада, не совмещающегося с западноевропейским укладом и властно требующего ассимиляции. 2. Православная вера, вовлекающая в религию главное чувствилище человеческой души и не мирящаяся с формальной обрядностью и условным ханжеством. 3. Особливость русской государственной судьбы, трагической по самому своему существу: ее надо понять трепетом сердца и принять совестью и волею. 4. Сила нравственного излучения, исходившего от монархически чувствующего и водящего народа, направленного к Государю и его Дому. 5. Чуткая даровитость русских Государей, религиозно-осмысливающих свое служение и вдохновлявшихся верою в русский народ, а также, в особенности,- любовью к нему. В силу всего этого драгоценная связь между монархом и народом устанавливалась быстро и напрочно. Это давало русским Государям возможность чувствовать и созерцать свою страну, жить в основном русле его истории и мыслить из его трагической судьбы. Они, так сказать, «врастали» в Россию, чему много содействовала художественная даровитость русского человека. Русский народ, созерцая сердцем своих Государей, вовлекал их (уже в звании наследника!) в ответное сердечное созерцание, и государям, - инстинктивно и интуитивно, - открывалось самое существенное: душевный и духовный уклад русского народа, его историческая судьба, его грядущие пути и, в особенности, его опасности. Они оставались людьми и могли ошибаться (недооценивать одно и переоценивать другое); это возлагало на русских людей ― долг правды и прямого состояния перед Государем . Но в основном они редко сомневались.

К началу 19 века русский народ нуждался прежде всего и больше всего - в мире . Он провоевал, по точному исчислению генерала Сухотина и историка Ключевского, буквально две трети своей жизни - за свою национальную независимость и за свое место под солнцем, которое оспаривали у него все соседи. Эти войны столетиями растрачивали его лучшие силы: гибли самые верные, самые храбрые, самые сильные духом, волею и телом. Эти войны задержали его культурный и хозяйственный рост. Им надо было положить конец. А между тем с семилетней войной (1756-1762) Россия была вовлечена в западноевропейские трения и войны: она стала членом «европейского концерна» на положении великой державы и не могла уже отказаться от этого пути. Следование по нему принесло нам целый ряд величайших государственно-вредных осложнений: разделы Польши, суворовский поход и затяжные войны с Наполеоном, окончившиеся, как известно, опустошением ряда губерний, сожжением Москвы и ликвидационной войной за пределами России. В общем, много славы, очень много ненужного бремени и огромные потери.

После наполеоновских войн положение России выяснилось недвусмысленно. Дипломатически и стратегически «уйти из Европы» - значило бы предоставить опередившим нас европейским державам сговариваться на свободе против России, замышляя против нее недоброе, а самим пассивно ждать нового вторжения «двунадесяти язык». Этот исход был бы равносилен самопредательству. Технически же, хозяйственно и культурно этот уход был бы еще большей ошибкой. Но, оставаясь в «европейском концерте», надо было считаться с неизбежностью новых стратегических вовлечений в западные дела и соперничества. Оставалось одно - мудрое и верное: неуклонно и искусно поддерживать в Европе и Азии равновесие сил и длительное замирение.

И вот, начиная с первой французской революции, впервые показавшей европейцам весь размах этого заразительного психического заболевания масс, Россия должна была считаться с двумя кровавыми опасностями, идущими из Европы: с войной и с революцией. Это уразумели уже Екатерина II и Павел I. Что может дать России европейская война - показали тогда наполеоновские походы. Что может вызвать в России массовое восстание, показали бунт Разина, стрелецкие заговоры при Петре Великом и самозванство Пугачева. Русские государи 19 века видели обе эти опасности, которые нисколько не тревожили русскую революционную интеллигенцию. Поэтому они стремились оградить Россию и от ненужных войн, и от революционных безумий. Они хотели вывести народ, по возможности без войн и решительно без революций, на путь реформ , дальновидно подготовлявшихся Императором Николаем I и превосходно осуществленных Императором Александром II.

Ныне история подтвердила их политическую линию: строить Россию мировым равновесием сил; не допускать ее провала в стихию восстания; и повышать уровень ее культуры и правосознания. В начале 20 века, когда Россия больше всего нуждалась в мире и лояльном прогрессе - именно война и революция принесли ей невиданное в истории крушение и превратили ее в очаг мировой заразы…

В течение всего 19 века европейцы не верили - ни в миролюбие России, ни в мудрые и прогрессивные замыслы ее императоров. Они уверяли себя, что Россия стремится к территориальному расширению и желает покорить себе всех соседей. Конечно, у страха глаза велики; но ведь и сила суждения, именуемая в общежитии «умом», дается человеку на что-нибудь… Европейцы сделали себе из России что-то вроде «пугала». Это объясняется, между прочим, - провинциальностью их политического горизонта: они никогда не могли представить себе того пространства, которым Россия уже оплодотворена, и в то же время обременена ; они все воображали, что Россия с ее малою плотностью населения нуждается в их переуплотненных жителями клочках территории; они не понимали, что экспансия имеет смысл только в сторону менее населенных стран и что Россия с ее православной верою и с ее просторами никогда не могла дойти до чудовищной германской мысли - истреблять население завоеванной страны, чтобы отдать ее своим насильникам… На самом же деле - не русских тянуло завоевывать Европу, а европейцы разных государств мечтали (вослед за шведским королем Густавом Адоль-

фом!) отодвинуть Россию в Азию и отнять у нее ее «передние» европейские земли . Последние полвека наглядно подтвердили это стремление - и со стороны Германии (два похода на Россию, в Прибалтику и на Украину вплоть до Волги и Кавказа!), и со стороны Польши, определенно мотивировавшей свою экспансию на восток «необходимостью обеспечить свои грядущие поколения» коренными русскими землями и доныне заселенными русским народом.

Все это заставляет нас признать миролюбивую и уравновешенную политику русских Государей в 19 веке - национально верной, дальновидной и мудрой . Она является прямой противоположностью советскому революционному завоевательству и может казаться «империалистической» или «таинственной» только неосведомленному европейцу, раз навсегда испугавшемуся «русского колосса» и ликующему каждый раз, как ему дается повод провозгласить, что сей колосс - «на глиняных ногах». И если бы европейские газетчики знали и понимали, какая политическая глупость нужна для того, чтобы повторять их отождествление русской национальной политики «равновесия » с советской политикой революционного завоевания мира , то многие из них вырвали бы себе остатки волос на голове…

Страница сгенерирована за 0.26 секунд!

21 января 1933 года в # 4690 французского журнала «L "Illustration» была напечатана достопримечательная статья итальянского историка Гуилельмо Ферреро , проведшего последнюю часть своей жизни в Женеве и скончавшегося там же в 1941 году.

Статья, озаглавленная «Прежняя Россия и мировое равновесие », высказывает ряд верных и справедливых мыслей о мировой политике русских Государей в 19 веке. Эти мысли прозвучали в Европе, как в стране глухонемых , и не оказали, конечно, ни малейшего влияния на укоренившееся здесь общественное мнение. Европа не знает России, не понимает ее народа, ее истории, ее общественно-политического строя и ее веры. Она никогда не понимала и ее Государей, огромности их задания, их политики, благородства их намерений и человеческого предела их возможностей.

И, странное дело, каждый раз, как кто-нибудь знающий пытается высказать правду и поправить дело всеобщего невежества, он наталкивается на уклончивое безразличие и недружелюбное молчание . Ему не возражают, его не опровергают, а просто - «остаются при своем». Европе не нужна правда о России; ей нужна удобная для нее неправда . Ее пресса готова печатать о нас самый последний вздор, если этот вздор имеет характер хулы и поношения. Достаточно любому ненавистнику России, напр., из «грушевских украинцев», распространиться о пресловутом поддельном «завещании Петра Великого», о «московитском империализме», якобы тождественном с коммунистическим мирозавоеванием, и о «терроре царизма» ,- и европейские газеты принимают эту лживую болтовню всерьез, как новое оправдание для их застарелого предубеждения. Им достаточно произнести это политически и филологически-фальшивое словечко «царизм»,- и они уже понимают друг друга, укрывая за ним целое гнездо дурных аффектов: страха, высокомерия, вражды, зависти и невежественной клеветы...

Нам надо понять это отношение, это нежелание правды, эту боязнь действительности. Все видимое преклонение европейца перед «точным знанием» , перед «энциклопедической образованностью», перед «достоверной информацией», словом - вся этика истины - смолкает, как только дело коснется России. Европейцам «нужна» дурная Россия: варварская , чтобы «цивилизовать» ее по-своему; угрожающая своими размерами , чтобы ее можно было расчленить; завоевательная , чтобы организовать коалицию против нее; реакционная , чтобы оправдать в ней революцию и требовать для нее республики; религиозно-разлагающаяся , чтобы вломиться в нее с пропагандой реформации или католицизма; хозяйственно-несостоятельная, чтобы претендовать на ее «неиспользованные» пространства, на ее сырье или, по крайней мере, на выгодные торговые договоры и концессии. Но, если эту «гнилую» Россию можно стратегически использовать, тогда европейцы готовы заключать с ней союзы и требовать от нее военных усилий «до последней капли ее крови»...

И вот, когда в такой атмосфере кто-нибудь из них скажет несколько правдивых и справедливых слов о России, то мы должны выделить их из общего хора голосов. Ферреро, как и другие, не знает истории России и не разумеет ни ее судьбы, ни ее строя, ни ее задач. Для него, как и для всех европейцев (о как редкостны исключения!), Россия есть - «далекая, полуварварская империя », «олигархия восточных сатрапов», страна «деспотизма, подмявшего под себя сто миллионов людей>, «огромное военное государство, основанное и управляемое мечом, эксцентричное, наполовину оевропеившееся»... Кроме этих мертвых пошлостей он не знает о России ничего. И потому - понять и объяснить мировую политику ее Государей - он не может. Но он это честно выговаривает: «Эта политика», упорно и потомственно добивавшаяся в Европе и в Азии «устойчивого равновесия», есть для него «одна из великих тайн истории 19 века», которую «важно было бы изучить и понять». И вот Ферреро имеет мужество признать эту политику, точно формулировать ее сущность и ее значение для всего мира и с величайшею тревогою отметить ее вынужденное прекращение . Предоставим слово ему самому.

Девятнадцатый век принес Европе «очень немного войн» , «мало кровавых и мало разорительных, кроме разве войны 1870 года. Германия, Франция, Англия, Соединенные Штаты <119> - гордились до самого 1914 года тем порядком и миром , которые господствовали во вселенной в течение целого века, тем богатством , которое им удалось извлечь из этого порядка и мира», и соответствующим прогрессом. Все эти «чудеса, ослепившие 19 век, они считали своим делом и своею гордостью . Но теперь мы знаем, что мы тут были ни при чем , что это был почти бесплатный дар, поднесенный Германии, Франции, Англии, Соединенным Штатам, всему Западу - последними наследниками Византии », т. е. русскими Царями .

«После 1918 года мы слишком скоро забыли, что с 1815 года до 1914 года, в течение века, Россия была великой силой равновесия в Европе » . « С 1815 до 1870 года Россия поддерживала и подкрепляла германский мир , помогая ему прямо и косвенно. В 1849 году она спасла Австрию, послав в Венгрию свою армию, чтобы подавить мадьярскую революцию. Бисмарк смог объединить Германию и создать империю между 1863 - 1870 годами, потому что петербургское правительство давало ему свободу, если не прямо поощряло его. Тогда в Петербурге хотели усиления Германии, чтобы она была противовесом Англии и Франции, врагам России по Крымской войне . Но после 1870 г. германский мир быстро принимает гигантские размеры и замашки . И вот, Россия понемногу отделяется от него и переходит в другой лагерь . В 1875 году она помешала Германии напасть на Францию. После 1881 года»... «Россия все больше и больше сближается с Францией. Почему? Потому что германское могущество все возрастает». Наконец, в 1891 году заключается настоящий союз с Францией , а в начале 20 века «Англия и Россия, два соперника, объединяются против германской опасности».

Как бы ни объяснялась тайна этой «выдержанной, вековой политики европейского равновесия», проводившаяся русскими Императорами,- бесспорно, что если Европа пользовалась целый век миром, лишь с перерывом от 1848 до 1878 года, то она обязана этим в значительной степени такой русской политике. В течение века Европа и Америка были на банкете всеобщего благоденствия - гостями и почти прихлебателями русских Царей .

Но этим «парадокс не исчерпывается: эта огромная военная империя»... «была также стражем порядка и мира в Азии . Ураган, разоряющий Азию вот уже больше 20 лет (теперь уже 39 лет!) начался только в 1908 году вместе с турецкой революцией и в 1911 году вместе с китайской революцией. С 1815 года до этих революций Азия пребывала в сравнительном порядке, которым Европа широко пользовалась для распространения своего влияния и для устройства своих дел. Но этот порядок поддерживался, главным образом, страхом перед Россией. В Турции, в Персии, в Индии, в Японии - имелись англофильские партии. Все уступали интригам или даже господству Англии, потому что Англия казалась защитою против московской империи и меньшим злом» . Таким образом, «обе державы помогали друг другу, ведя борьбу друг против друга ; и их азиатское соперничество было самым парадоксальным сотрудничеством в мировой истории». Понятно, что «крушение царизма» в 1917 году «стало для Азии сигналом к восстанию против Европы и против западной цивилизации».

Теперь «все заняты новым правительством, овладевшим Россией », стараясь разгадать его намерения, и «забыли об империи Царей , как если бы она исчезла совсем»; а между тем, «последствия ее крушения только еще начинают ощущаться» . « Цари России уже не даруют ежедневно Европе и Азии даров мира и порядка», а «Европа и Америка не находят ничего такого, что могло бы заменить, эту политику равновесия, в течение века регулирующую жизнь вселенной ».

Все это было написано в 1933 году. С тех пор произошло очень многое, подтвердившее предвидения и опасения Ферреро. Миролюбивая Россия лежит все еще в прострации, в разорении, унижении и муках. Ее место занято посягающим «на все» Советским Союзом . Это новое, в корне нерусское и враждебное национальной России, псевдо-государство явилось невиданным в истории человечества революционным и военным агрессором - и мир трепещет в ожидании новой разрушительной войны. Регулятором мирового равновесия пришлось стать Соединенным Штатам.

Но вернемся к прошлому, к «неразгаданной тайне», выдвинутой в статье Ферреро.

II

Первое, что необходимо установить для разъяснения выдвинутой итальянским ученым проблемы и политической «тайны»,- что между русскими Государями и русским народом существовала духовно-органическая связь . Эта связь прерывалась очень редко; и Государи, не умевшие установить ее (Анна Иоанновна под влиянием Бирона, Иоанн Шестой по малолетству и Петр III по чужеземству), проходили в русской истории, как тени. Иностранная кровь, вливавшаяся в русскую династию (в силу «равнородных» браков) - преодолевалась обычно уже в следующем поколении. Этому содействовали глубокие духовные обстояния. 1.Своеобразие русского духовного уклада, не совмещающегося с западно-европейским укладом и властно требующего ассимиляции. 2.Православная вера, вовлекающая в религию главное чувствилище человеческой души и не мирящаяся с формальной обрядностью и условным ханжеством. 3.Особливость русской государственной судьбы, трагической по самому своему существу: ее надо понять трепетом сердца и принять совестью и волею. 4.Сила нравственного излучения, исходившего от монархически чувствующего и волящего народа, направленного к Государю и его Дому. 5.Чуткая даровитость русских Государей, религиозно-осмысливающих свое служение и вдохновлявшихся верою в русский народ, а также в особенности - любовью к нему. В силу всего этого драгоценная связь между монархом и народом устанавливалась быстро и напрочно. Это давало русским Государям возможность чувствовать и созерцать свою страну, жить в основном русле его истории и мыслить из его трагической судьбы. Они, так сказать, «врастали» в Россию, чему много содействовала художественная даровитость русского человека. Русский народ, созерцая сердцем своих Государей, вовлекал их (уже в звании наследника!) в ответное сердечное созерцание, и Государям, - инстинктивно и интуитивно, - открывалось самое существенное: душевный и духовный уклад русского народа, его историческая судьба, его грядущие пути и, в особенности, его опасности. Они оставались людьми и могли ошибаться (недооценивать одно и переоценивать другое); это возлагало на русских людей - долг правды и прямого стояния перед Государем . Но в основном они редко сомневались.

К началу 19 века русский народ нуждался прежде всего и больше всего - в мире . Он провоевал , по точному исчислению генерала Сухотина и историка Ключевского, буквально две трети своей жизни - за свою национальную независимость и за свое место под солнцем , которое оспаривали у него все соседи. Эти войны столетиями растрачивали его лучшие силы : гибли самые верные, самые храбрые, самые сильные духом, волею и телом. Эти войны задержали его культурный и хозяйственный рост. Им надо было положить конец . А между тем , с семилетней войны (1756 - 1762) Россия была вовлечена в западно-европейские трения и войны : она стала членом «европейского концерта» на положении великой державы, и не могла уже отказаться от этого пути . Следование по нему принесло нам целый ряд величайших государственно вредных осложнений: разделы Польши, Суворовский поход и затяжные войны с Наполеоном , окончившиеся, как известно, опустошением ряда губерний, сожжением Москвы и ликвидационной войной за пределами России. В общем много славы, очень много ненужного бремени и огромные потери.

После наполеоновских войн положение России выяснилось недвусмысленно. Дипломатически и стратегически «уйти из Европы» - значило бы предоставить опередившим нас европейским державам сговариваться на свободе против России , замышляя против нее недоброе, а самим пассивно ждать нового вторжения «дванадесяти язык». Этот исход был бы равносилен самопредательству. Технически же, хозяйственно и культурно этот уход был бы еще большей ошибкой . Но, оставаясь в «европейском концерте», надо было считаться с неизбежностью новых стратегических вовлечений в западные дела и соперничества. Оставалось одно,- мудрое и верное: - неуклонно и искусно поддерживать в Европе и Азии равновесие сил и длительное замирение.

И вот, начиная с первой французской революции , впервые показавшей европейцам весь размах этого заразительного психического заболевания масс, Россия должна была считаться с двумя кровавыми опасностями, идущими из Европы: с войной и с революцией . Это уразумели уже Екатерина II и Павел I . Что может дать России европейская война - показали тогда наполеоновские походы. Что может вызвать в России массовое восстание показали бунт Разина, стрелецкие заговоры при Петре Великом и самозванство Пугачева. Русские Государи 19 века видели обе эти опасности, которые нисколько не тревожили русскую революционную интеллигенцию. Поэтому они стремились оградить Россию - и от ненужных войн, и от революционных безумий. Они хотели вывести народ, по возможности без войн и решительно без революций, на путь реформ , дальновидно подготовлявшихся Императором Николаем I и превосходно осуществленных Императором Александром II.

Ныне история подтвердила их политическую линию: строить Россию мировым равновесием сил; не допускать ее провала в стихию восстания; и повышать уровень ее культуры и правосознания. В начале 20 века, когда Россия больше всего нуждалась в мире и в лояльном прогрессе ,- именно война и революция принесли ей невиданное в истории крушение и превратили ее в очаг мировой заразы...

В течение всего 19 века европейцы не верили - ни в миролюбие России, ни в мудрые и прогрессивные замыслы ее императоров. Они уверяли себя, что Россия стремится к территориальному расширению и желает покорить себе всех соседей . Конечно, у страха глаза велики; но ведь и сила суждения, именуемая в общежитии «умом», дается человеку на что-нибудь... Европейцы сделали себе из России что-то вроде «пугала». Это объясняется , между прочим, - провинциональностью их политического горизонта: они никогда не могли представить себе того пространства, которым Россия уже оплодотворена , и в то же время, обременена ; они все воображали, что Россия с ее малою плотностью населения, нуждается в их переуплотненных жителями клочках территории; они не понимали, что экспансия имеет смысл только в сторону менее населенных стран и что Россия, с ее православной верою и с ее просторами, никогда не могла дойти до чудовищной германской мысли - истреблять население завоеванной страны, чтобы отдать ее своим насельникам... На самом же деле - не русских тянуло завоевывать Европу, а европейцы разных государств мечтали (вослед за шведским королем - Густавом Адольфом!) отодвинуть Россию в Азию и отнять у нее ее «передние» европейские земли . Последние полвека наглядно подтвердили это стремление - и со стороны Германии (два похода на Россию, в Прибалтику и на Украину вплоть до Волги и Кавказа!), и со стороны Польши , определенно мотивировавшей свою экспансию на восток «необходимостью обеспечить свои грядущие поколения» коренными русскими землями и доныне заселенными русским народом.

Все это заставляет нас признать миролюбивую и уравновешенную политику русских Государей в 19 веке - национально верной , дальновидной и мудрой. Она является прямой противоположностью советскому революционному завоевательству и может казаться «империалистической» или «таинственной» только неосведомленному европейцу , раз навсегда испугавшемуся «русского колосса» и ликующему каждый раз, как ему дается повод провозгласить, что сей колосс - «на глиняных ногах». И если бы европейские газетчики знали и понимали, какая политическая глупость нужна для того, чтобы повторять их отождествление русской национальной политики «равновесия» с советской политикой революционного завоевания мира , то многие из - них вырвали бы себе остатки волос на голове…

Сухотин Николай Николаевич (1816 - 1879) - генерал, командующий войсками Виленского Военного округа, знаток русской военной истории (см. его книгу «Война в истории русского мира». - Спб.,1894.- С. 32 и 33).

Густав Адольф (1778 - 1837) - король Швеции в 1792 - 1809 гг. В результате неудачной войны с Россией (1808 - 1809) вынужден был уступить ей Финляндию и Аландские острова, что стало причиной его низложения.